Сказки
Шрифт:
— Мадемуазель, ваш отец уже несколько раз справлялся о вас. Произошло необычайное событие: барон де ля Малябри победил призрака и даже потерял в бою ухо.
Сердце Беатрисы сжалось. Раз Малябри вернулся победителем, она должна выйти за него замуж. Еще никогда мысль о замужестве не была ей столь отвратительна! Она подумала о Ксавье. Бедный мальчик! Он, несомненно, слишком беден, чтобы просить ее руки. Может ли он соперничать с могущественным бароном Шарлем де Малябри, другом самого короля?
Беатриса сдержала навернувшиеся слезы и спустилась в парадный зал. Там она нашла сиявшего радостью Поликарпа.
— Дочь
Беатриса обернулась и увидела де Малябри с повязкой на голове и тяжелым панцирем в руках.
— Это был самый жестокий бой в моей жизни, мадемуазель, — сказал барон, — и только надежда завоевать вас помогла мне выйти победителем. Вы не откажете мне в своей руке?
— Я дала слово, — ответила Беатриса и обратилась к Отто и Бруно, которые грустно смотрели на нее. — Благодарю вас за ваши усилия, и не огорчайтесь, что они не увенчались успехом. Провидение и отвага моего жениха решили мою судьбу.
Потом она сказала Поликарпу.
— Радуйтесь, отец, у вас будет зять, который сумеет защитить ваши интересы; благоволите отпраздновать обручение.
Малябри вытащил из своего камзола футляр, в котором сверкало золотое кольцо с великолепным бриллиантом, и уже собрался надеть его на палец Беатрисы, как вдруг у входа в зал произошло какое-то столкновение.
Рослый молодой человек, вооруженный шпагой, растолкал стражу, преграждавшую ему дорогу, и подошел к Малябри.
«Ксавье!» — воскликнули одновременно Беатриса, Отто и Бруно, но в этих возгласах были разные оттенки.
— Да, господа, Ксавье де Мильмор, правнук повешенного рыцаря и бывший призрак.
— Вы призрак? Но ведь я собственными руками убил его сегодня утром в лесу, — заявил Малябри. — Вы обманщик, милый мой, и вас придется наказать.
— Значит, призрак убит вами? — с издевкой спросил Ксавье. — Позвольте мне в таком случае передать вам его последний подарок.
И он швырнул что-то к ногам Малябри; это было ухо. Барон лишился дара речи.
— Я приехал в этот край, — спокойно продолжал Ксавье, — чтобы отомстить за своего прадеда, которого повесили здесь, хотя он не заслужил этого.
— Он это заслужил, сударь, — возразил Поликарп.
— Я отрежу ухо каждому, кто почтет справедливой смерть моего прадеда. Неужели кто-нибудь еще продолжает думать, что мой предок был вором?
— Это заблуждение, — сказал Поликарп.
— Итак, между нами нет разногласий! Будь у вас сын, я, пожалуй, проучил бы его, но у вас дочь, самая очаровательная из всех девушек; я прошу у вас ее руки. Да заглохнет вражда между родом Мильморов и ля Мотт-Берри!
— Беатриса — моя невеста, сударь, — возразил Малябри.
— Простите, — вмешался Отто, — но вы не убили призрака, и Беатриса может взять свое слово назад.
— Как честный игрок, — сказал Бруно, — я поддерживаю Ксавье.
Малябри обратился к Поликарпу.
— Сударь, имею честь просить у вас руки вашей дочери; должен вас предупредить, что король будет огорчен, когда узнает, какое оскорбление нанесли его верному слуге. Ваши владения обширны, и король, который охотно награждает своих баронов, найдет здесь все необходимое
Одним прыжком Ксавье подскочил к Малябри.
— Сударь, извольте дать слово дворянина, что ни звука об этой истории не дойдет до ушей короля. Не то…
— Не то? — заносчиво переспросил барон.
— Я отрежу вам второе ухо.
Ксавье едва успел отпрянуть, — разъяренный Малябри выхватил шпагу. Бледный от бешенства, видя, что внезапное нападение не удалось и шпага его скрестилась со шпагой противника, он яростно нападал, но, как и утром, противник его был неуязвим. Ловким ударом Ксавье рассек на голове барона повязку, она упала на пол, и соблазнительная цель — второе ухо — обнажилась.
Вот тогда-то вмешался Бруно.
— Господа, мне жаль второго уха барона, я полагаю, что он может, не роняя своей чести, дать слово дворянина. А что касается Ксавье де Мильмора, он заслужил руку Беатрисы. Я буду счастлив, если она разрешит мне быть ее шафером.
— И я, — сказал Отто. — Я сыграю на флейте свадебный марш.
Малябри понял, что ему надо смириться.
— Даю слово, господа, — глухо произнес он, — что все останется между нами.
Он поднял с пола свое ухо, положил его в карман и, поклонившись, оставил зал.
Тогда Ксавье упал на колени перед Беатрисой, а Поликарп приказал подать виноградную водку, чтобы помянуть призрака.
— Дайте и мне немножко водки, — сказал Маляпарт.
ПЕРЫШКО И ЛОСОСЬ
Он был так мал и так легок, что никто не мог понять, почему порыв ветра не поднимает его с земли вместе с опавшими листьями. Недаром его прозвали Перышком.
Перышко не был счастливым мальчиком. Мать умерла, подарив ему жизнь, отец не пережил горя и тоже умер. Мальчика взял к себе старший брат. Робер был гораздо старше Перышка. У него и его жены Эммы, одной из тех дурех, которые воображают, что порядок в доме можно поддерживать при помощи криков и подзатыльников, было уже два сына. Эти малыши были очень тяжелые, тяжелее, чем Перышко, но маленькому дядюшке приходилось их нянчить. Но не это тяготило мальчика, его угнетало другое. Старшие находили жестокое удовольствие в том, чтобы взваливать на Перышко непосильную работу в поле. Когда он пытался сгребать сено в стога или вязать снопы, они осыпали его грубыми насмешками.
Надо было видеть, с каким трудом он поднимал поросят больше себя самого или взваливал на плечи мешки с мукой — точь-в-точь муравей с громадной крошкой хлеба!
Дом брата стоял близ реки, и Перышко очень любил смотреть на ее быстрые воды и думать о том, что случится с соломинкой, увлекаемой течением, какая судьба ожидает сухой лист, куда приплывет бумажный кораблик, брошенный им с крутого берега.
Немного дальше вверх по течению была плотина. Вода там, падая, образовывала маленькие пенистые водовороты, в которых все, что попадало туда, кружилось и металось несколько минут, задерживаясь на своем пути к морю.