Шрифт:
«Узбекфильм»
МУРАД МУХАММЕД ДОСТ
СКОЛЬКО НОГ У ОБЕЗЬЯНКИ?
Весна в Галатепе оглушительна. Звенит воздух, носятся повсюду ошалевшие собаки, надрываются в трелях птицы, без причины орут ослы, а по склонам гор разливается яркая зелень.
И вот, среди всего этого буйства звуков и красок, ходят по школьному
— Средь бела дня! Прямо как басмачи! — возмущается Хасан.
— Вы полегче! — строго отвечает завуч. — Тут советская школа, а не банда. И вообще, нужны доказательства.
— Чего тут доказывать, басмачи и есть!
— Опять вы за свое! — повышает голос завуч.
— Найдите моих коней! — закричал табунщик. — Я к председателю пойду!
— Ну, сразу уж и к председателю. Я же сказал… Еще неизвестно, кто угнал коней. Может, чонкаймышцы?
— У тех дети как дети, — возразил табунщик. — Это все наши, галатепинские. Наши повадки, неужели не чувствуете?
— Но можете сами удостовериться, коней у нас нет.
Табунщик оглядел пустой двор и сплюнул. Вышли за ворота, и тут…
Прямо на них по улице, с визгом и гиканьем, мчалась ватага мальчишек на конях.
— Ну, а это что? — спросил табунщик.
Завуч был нем.
— Ну, что это, что?! — надрывался табунщик.
— Вот черт! — пробормотал наконец завуч. — Опять седьмой «Б».
В учительской сидят завуч, директор, историк Акбаров, ботаник Агзамов и еще несколько свободных от уроков учителей.
— Теперь я понимаю, почему Мурадов сбежал от нас, — говорит завуч. — Не выдержал бедняга. Сегодня они коней угнали, а завтра, чего доброго, возьмутся за машины!..
— Машина не конь, — возразил Акбаров. — Кони — это кони, у них буря в гривах!..
— Вам бы только патетику, — с раздражением сказал завуч.
— А по-моему, здесь ничего страшного нет, — сказал Агзамов. — Бывало, и мы коней брали, по ночам за арбузами в степь ездили.
— Надеюсь, это были не колхозные кони?… — робко спросил директор.
— Почему же? Колхозные.
— Давайте говорить по существу, — предложил завуч.
Директор потупился. Кажется, он немного побаивался завуча.
— У нас седьмой «Б» уже второй месяц без руководителя, — продолжил завуч. — Туда надо бы опытного педагога. Товарищ Хашимов, вы согласны?
— У меня кружок художественной самодеятельности, — торопливо ответил учитель пения.
— А товарищ Агзамов?
— Нет, нет, что вы! У меня больной желудок, да и занятий много, некогда передохнуть.
— Значит, желающих нет. Ну, вот еще Самади, у него нет своего класса.
— Самади? — усмехнулся Акбаров. — Они же его сожрут!
— Не сожрут, — сказал завуч. — Надеюсь. А вообще — у нас все равно нет свободных учителей. Пусть попробует.
— Думаю,
Учителя прыснули. Видно, Самади да слыл здесь энергичным.
Из коридора послышались возгласы и топот. Завуч повернулся к Агзамов у, который сидел ближе к двери:
— Посмотри, что за шум? Они?
— Они… — выглянув, вздохнул Агзамов.
— Трудно будет Самади, — сказал кто-то. Замолчали. Всем было жалко Самади.
Музаффар Самади вышел в опустевший школьный коридор, направился к стенгазете. Однако прочесть ничего не успел — помешал подошедший элегантный Мансуров. Демонстративно зевнув, он сообщил:
— Скучно мне, Самади. — И добавил: — Зря мы не остались в городе.
— Мне и не предлагали… — сказал Самади.
— А мне предлагали. Дурак я, надо было ухватиться двумя руками, давно бы кандидатом стал. Вон Карим, племянник Барота Кривого, и тот уже кандидат.
— Он всегда хорошо учился. Потом… здесь же у меня дом, да и сад большой, некому смотреть. Здесь как-то ближе к земле…
— В могиле еще ближе будем. Бросьте вы это, Самади, пустые слова. — И коллега мечтательно улыбнулся: — Вы хоть помните, какие там были девушки!..
— У меня не было девушки, — грустно сказал Самади.
— Зато у вас там была жена, а здесь и она не смогла жить — уехала. Вообще, я бы на вашем месте ни за что бы ее не отпустил!..
— Так уж получилось… — виновато опустил голову Самади.
— Эх вы, не умеете вы жить, Самади. — И Мансуров, потеряв к собеседнику интерес, удалился.
Вышел из учительской директор. Увидев Самади, бодро сказал:
— Мы вам доверяем седьмой «Б». С этого дня будете там классным руководителем.
— Ладно, — сказал Самади.
Директор даже опешил.
— Это не седьмой «А», Седьмой «Б», — объяснил он, — у вас могут быть трудности.
— Ладно, — сказал Самадн и повернулся, чтобы войти в учительскую.
— И еще, Музаффар… — Директор вконец смутился. — Вы бы съездили в город… За женой. Как-никак, вы теперь не просто учитель, а классный руководитель, всегда и во всем должны показывать пример. Я не хотел бы вмешиваться в вашу личную жизнь, мне это очень и очень неприятно…
— Ладно, съезжу как-нибудь, — обещал Самади и вошел в учительскую.
…Здесь, видно, о чем-то спорили. Лысоватый учитель истории тут же обратился к Самади:
— Скажите, вы тоже утверждаете, что Улугбек бежал не по Кандагарской дороге?
Тот растерянно пожал плечами, замялся.
— Я… не знаю такой дороги. Слышал, что такая была когда-то…
— Да будет вам известно, что вот эта самая улица и есть часть Кандагарской дороги! — Историк ткнул пальцем в окно. — По ней Улугбек и бежал от надоевшего ему престола.