Скопец, сын Неба
Шрифт:
Иисус сидит под деревом, погруженный в свои мысли, и опять совершает смертный грех: чертит палочкой на земле запретное имя Бога. Он не замечает, как к колодцу подходит молодая женщина с сосудом, вокруг горла которого завязана веревка. Плеск воды выводит его из задумчивости. Женщина, бросив на него насмешливый взгляд, наклоняется над колодцем, вытягивая на веревке сосуд с водой. Блузка трещит на ее сдобном, крепком теле.
– Не дашь мне воды напиться? - дружелюбно спрашивает он пересохшими губами.
Она смотрит на него с удивлением.
– Ведь ты иудей! Иудеи не общаются с самаритянами. Мы для вас нечистые.
–
– Ну что ж! Мне не жаль воды для такого честного мужчины, - подшучивает она.
В ней угадывается женщина с веселым нравом, которая чувствует себя свободно в обществе мужчин, привыкла к их вниманию и далека от сдержанности. Мужчины считают таких женщин легкодоступными и называют про себя шлюхами. Иисус поднимается с земли, подходит к ней и принимает сосуд. Пока он пьет, она составляет о нем свое женское мнение. Очевидно, он ей симпатичен.
– Давай полью тебе, а ты умойся, - предлагает она.
Иисус подставляет сложенные ладони, и женщина щедро выливает на них половина сосуда, обливая водой и его, и себя. Они смеются. Между ними сразу устанавливается та простота отношений, которые могут быть вполне пристойными и уважительными. То, что они из разных народов, и, поговорив у этого колодца, больше никогда не увидятся, делает их разговор свободным от условностей. Иисус утирает лицо рукавом алого плаща и смотрит на нее с печальной улыбкой.
– Идешь в Иерусалим на Пасху? – спрашивает она.
– Да.
– А наш храм вы разрушили.
– Разрушили, - соглашается он.
Ее забавляет это смирение.
– А ты вообще иудей?
– Иудей.
– Но плохой? - дразнит его она.
– Увы. А ты из Сихема?
Женщина кивает головой.
– И чем занимаешься?
– Стираю белье богатым вдовцам. Могу и тебе постирать. Ты вдовый?
– Нет.
– Значит, есть жена?
– Нет.
– Не женатый и не вдовый? Разведенный, наверное?
– Нет.
– Как же так? Мужчина в соку и без жены. Евнух, что ли? - запросто и сочувственно спрашивает она.
Иисус искренне смеется.
– Я здоров. Просто некогда было жениться, а потом незачем. Расскажи лучше о себе.
Женщина на мгновения задумывается.
– Живу - не тужу.
– Муж есть?
– Муж? Было у меня пять мужей. Теперь живу с шестым.
– Что же ты с ними делаешь? На ужин себе их варишь?
Теперь от души хохочет женщина, чуть не уронив в колодец свой сосуд.
– Насмешил, - сквозь слезы признается она. - Разбегаются мои мужчины. Видно, со мной что-то не так. Сейчас живу с вдовцом. Ничего мужчина. Добрый. Как говорят: первая любовь - глупая, вторая - несчастная, а третья уже входит в привычку, - в тоне женщины слышатся какое-то разочарование.
Иисус меняет тему.
– Я здесь давно, - замечает он, - но за все это время ты - первая, кто пришел к колодцу. В Сихеме есть другой источник?
– Там, за городом,- с врожденным изяществом указывает она полной, сильной рукой на запад, - есть ручей. Я хожу туда стирать. Но за водой обычно ходят сюда.
– Почему же никого нет? Я уж думал, умру от жажды.
– Так это потому, что в городе объявился некий волхв Симон. Он из наших - самаритянин. Кажется, родом из Гиттона. Вот все и собрались на городской площади послушать его.
–
– Я тоже пошла. Не часто случаются такие представления в нашей глуши. Пришла, послушала этого Симона и заскучала.
– Отчего же?
– Да уж очень он мне моего второго мужа напомнил. У него тоже было все лучше, чем у других. Есть такие люди. И в работе он лучше всех, и на свадьбе лучше всех, и в постели лучше всех. У соседа во дворе корова, и у него корова, но его лучше. У соседа дерево, и у него дерево, но его лучше. Все бы ничего, да Манная, так звали его, увлекся петушиными боями. Работу бросил, он был плотником, завел себе петуха и стал с ним таскаться по всей Самарии. Даже в Цезарею ездил на петушиное ристалище. Уж обхаживал он своего петуха! А петух совсем обнаглел: на меня бросаться стал. Не дает проходу по двору, налетает коршуном. Я Маннае пожаловалась, он только посмеялся, - женщина делает многозначительную паузу и лукаво улыбается. - Однажды мужа дома не было. Вышла я во двор белье развесить на просушку. Петух перья взъерошил и на меня. До крови исклевал. Ну и свернула я ему голову. Манная вернулся, я ему суп из петуха и подала. Крику было! Петух ему дороже меня оказался. Так и расстались. Так мне этот волхв Симон моего второго мужа и его петуха напомнил. Вот я и пошла за водой, - с улыбкой заканчивает женщина свой рассказ.
– Говоришь, волхв на петуха похож?
– Похож. В пестрых одеждах, гордо вышагивает, и все у него лучше, чем у других. А ты сходи, посмотри.
– После твоего рассказа не хочу.
Ей это приятно, и она кокетливо замечает:
– Может, я чего-то не поняла. Ты, сразу видно, образованный мужчина. Вдруг тебе будет интересно?
– Я не люблю петухов. И вареных тоже, - с улыбкой отказывается Иисус.
– Ты - милый, - со вздохом заключает женщина. - Странно все же, что у тебя нет жены. Ты ведь одинок. Женщины это хорошо чувствуют.
– У меня все хорошо.
– Неправда. У тебя глаза печальные.
– Ты, пожалуйста, в душу ко мне не заглядывай, - отшучивается он.
– Почему?
– Вдруг там пусто?
– Нет, - тоном провидицы говорит она. - У тебя на душе большая тайна.
– Большая тайна?- иронизирует он.- Хорошо сказано.
– Расскажи.
– К сожалению, я не могу тебе ее открыть.
– Почему? Я никому не скажу.
Иисус усмехается горько.
– Я сам не могу ее никому рассказать. Не вмещается она в людей. Говорю им и вижу, что бесполезно. Будто живу я среди глухих.
– Жаль, - сочувственно произносит самаритянка. - А знаешь, я сразу поняла, что у тебя нет никого.
– Тогда зачем спросила о жене?
– Что бы проверить. Иногда у мужчины есть жена, но выглядит он холостым. Это от распутства так бывает.
– Все-то ты видишь, женщина.
– Но глаза-то у меня есть!
Иисус вдруг замечает за спиной женщины своих учеников, возвращающихся из города. И лицо его тут же меняется. Человеку иногда бывает легче поговорить с первым встречным, который не причинил ему ни добра, ни зла, чем со своими близкими, которые сделали ему много и того, и другого. Прозорливая самаритянка замечает эту мгновенную перемену в лице ее собеседника и понимает, что это связано не с ней. Вслед за посуровевшим взглядом Иисуса она оборачивается и видит идущих к ним мужчин.