Скрипка и немножко нервно
Шрифт:
Секретарь: Погоди! Там ещё будет любовная линия: он и проститутка, которая полюбит его чистой любовью.
Издатель: И, конечно, не сможет пережить его смерть?
Секретарь:
Издатель: Ну, тут уж даже из уважения к твоей супруге… Во-первых, совершенно бредовый сюжет. Хотя, твоей фантазии и на подобное бы не хватило. Не сомневаюсь, что это пьяные галлюцинации этого… (кивает на дверь) Во-вторых, это слишком избито: неудачник, выдающий себя за счастливчика, раскаявшаяся проститутка… Ты её ещё Марией назови! Магдалиной! Было всё это и не единожды. «Он играет на похоронах и танцах» — расхлёбана тема. А главное: талант, — он из ничего создаст нечто. А тебе дай всё, разжуй, а всё равно в итоге получится ничто. И объяснение этому есть. Графомания называется. Ты лечись! (снова идёт к двери)
Секретарь: Значит, уже было?
Издатель: Да было, было, было! Ерунда всё это! Чушь!
Секретарь: Знал бы ты, сколько я за них каждый раз плачу… Выходит, зря. Значит, всё впустую. (пьёт из бутылки, стоящей перед ним на «столе», комкает газету, отбрасывает её в сторону) Всё зря, зря, зря… Ладно! Забыли. (Идёт к двери) Могильщик! (достаёт из-за пазухи непочатую бутылку) Поговорим о жизни, могильщик! (выходит)
Уже давно где-то вдали звучит скрипка — тот самый реквием Старшего. Постепенно звук становится всё громче, мелодия звучит уже в полную силу: Свет меркнет, сторожка исчезает. В глубине сцены в полумраке возникает рояль, на котором, ссутулившись, сидят Мать, сестры, Барабанщик, Аполлон. Чуть в стороне стоит Мария.