Сквозь снега, наметённые в вёснах...
Шрифт:
***
Как жаль, что опять не судьба!
И тают воздушные замки.
Мираж, как в пустыне вода,
А жизнь ближе к телу — с изнанки.
Как будто бы жажда была —
Глоточка хватило напиться.
Как будто сложила крыла
Та синяя счастия птица,
С размаху уткнувшись в стекло.
Сидит на земле, озираясь,
А снегу стога
Летит, будто цвет, осыпаясь
С тех вишен,
Что буйно цвели,
Да только хватило морозом.
И, в снежной купаясь пыли,
Окажешься как под наркозом.
181
Галина Таланова
***
Дым ест глаза,
Сгущаясь над водою…
И, как в тумане, растворился луг.
Тебя не вижу…
Брежу вновь строкою,
Сплетаю вязь,
Как труженик-паук.
Горят дома.
Всё гуще дым пожара.
И ничего нельзя остановить.
Стрекозы, одуревши от угара,
Спускаются на озеро попить.
Горят леса.
Огонь прибит грозою.
Но в двух шагах не вижу ничего.
И промываю глаз своей слезою.
И понимаю: не сказать всего.
Как ни плети из строчек паутину —
В неё не попадётся важный шмель.
Не проявить знакомую картину,
Сгущаются предчувствия потерь.
182
Сквозь снега, наметённые в вёснах...
***
Равнодушно лето отпылало.
Для всего отпущен в жизни срок.
Не на крыльях поздних чувств летала,
А плела из строчек я венок.
Но цветы засушенные были
И ломались, помню по сей час.
Вечер, задыхавшийся от пыли,
Повторялся снова, и не раз.
Солнце высоко ещё стояло:
Будто бы полночная луна,
Что, как в полнолуние, сияла…
Не
От лесов, горящих словно хворост,
Целый месяц, каждый день-деньской.
На пригорке умирала поросль,
А в венок вплетался сухостой.
183
Галина Таланова
***
Внезапно ветер налетел —
И сразу легче задышалось,
И жар ушёл из потных тел,
Но сразу горечь подмешалась
К букету запахов с лугов —
Была полыни нота главной.
Не вышли мы из берегов:
Был поединок честный, равный.
Меж двух друзей ненужный спор…
Лязг стали о металл забрала.
Зрачков дремучий коридор…
По стенке ощупью шагала
Шаг за шажком…
Но где же свет?
Был коридор темнее, уже…
И всё размытей силуэт
Того,
Кто был как воздух нужен.
184
Сквозь снега, наметённые в вёснах...
***
Было лето нещадно щедр'o.
Пах асфальтом и плавился город.
От добра вновь искал он добро,
Был душою по-прежнему молод.
Как капустница,
Белый волан
Над землёю порхал от ракеток.
Груз страстей запирался в чулан.
Шевелились листочки средь веток —
То вот этот, а то вот — другой…
Шевеление это страшило:
Куст как будто был весь неживой,
Шевельнуть веткой не было силы.
Шевеленье безвольным листком,
Задышавшим вдруг жизнью отдельной,
Словно ветер подкрался ползком,
Разрушая мир полный и цельный.
И хотелось летать как волан,
Отражаясь от сетки упрямо,
И не помнить, что лет караван,
Всё идёт по пескам окаянным.
Он смотрел на парящий волан,
Отбивая ракеткой подачу,
А в душе назревал ураган,
Что сметёт жизнь любимой в придачу.
185