Сладостное заточение
Шрифт:
Неделю спустя она разгадала мое закодированное послание о том, как получить доступ к сейфу Нунция. С тех пор, не подозревая о моих замыслах в отношении нее или Семьи, моя ничего не подозревающая шпионка снабжает меня бесценными сведениями. Благодаря ей я знаю все подробности, о которых ее отец "забывает" упомянуть, когда приходит ко мне по четвергам, чтобы доложить о наших делах. Вернее, о моих делах.
Мои последние инструкции Захаре включали указания по входу в компьютер ее отца и получению онлайн-выписок по нашим законным банковским счетам. Я хочу следить за финансами как можно чаще. К сожалению, я ничего не могу сделать с нашими скрытыми счетами, которые связаны
Я открываю ее письмо и, нахмурив брови, просматриваю первый абзац. Цифры кажутся совершенно неправильными — двузначные значения, когда остатки должны исчисляться миллионами. И тут меня осеняет. Она опустила нули, как это часто делаю я, когда пишу ей. Умница.
Следующие несколько предложений — о вечеринке по случаю помолвки ее подруги, которую она посетила за неделю до этого. Сомневаюсь, что в них есть что-то полезное для меня. Но я все равно читаю их, каждое слово.
Завершается письмо, как обычно, ее вопросами. Иногда они касаются моей жизни за решеткой, но чаще всего — обо мне. Как о человеке. Поначалу я игнорировал их или отмахивался короткими, расплывчатыми ответами. Однако в последнее время я стал рассказывать больше деталей.
В основном я рассказывал ей о мелочах, по которым скучаю больше всего. (Металлические приборы и обычная столовая посуда. Свобода принимать душ, когда мне вздумается. Обычная уличная одежда.) Мое мнение о Всевышнем. (Я не верю в высшую, всемогущую силу, которая чудесным образом влияет на нашу жизнь.)
Но однажды она спросила меня об Элмо. Ты его помнишь? Можешь рассказать, какой он был? У меня ушло несколько часов на то, чтобы подготовить ответ. Не потому, что я с трудом вспоминал факты и анекдоты. Это не так. А потому, что смерть Элмо до сих пор остается кровоточащей раной. Тогда — как и сейчас — я все еще виню себя за то, что не добрался до него раньше. За то, что не спас его. Я сказал ей об этом перед тем, как рассказать все, что знал и помнил о ее брате. Все, потому что она тоже заслуживала знать его.
Это было единственное тяжелое послание, которое я ей отправил. Остальные были пустым звуком. Было странно и как-то глупо делиться с кем-то такими вещами. Особенно с моей младшей сводной сестрой. Временами я все еще чувствую себя так..
Тебе следует сосредоточиться на более важных вещах, а не жаловаться на то, что тебе не хватает настоящих вилок.
Я сжимаю переносицу, надеясь, что это заставит болтливого мудака в моей голове уйти. Этот ублюдок продолжает наслаждаться своим постоянным местом жительства, как и раньше, с момента своего появления.
Здесь уютно. Теперь хватай ручку и скажи девушке, чтобы держала ухо востро. Нам нужно узнать больше, есть ли в меню курица.
— Используй другую раковину, — раздается шепот девушки позади меня. — Ты же не хочешь тоже подцепить эту заразу.
Я закатываю глаза. Одна и та же история, каждый раз. Я уже давно перестала объяснять про свое витилиго, поэтому просто выхожу из туалета, не утруждая себя ответами этим сучкам. Боже, как они меня достали. Когда Ханна рядом, мне легче
Когда я иду по коридору к главной двери, я держу голову опущенной, мой взгляд направлен не более чем на несколько шагов перед собой. Как и всегда, я избегаю встречаться взглядом с каждым, кто проходит мимо. Однако на этот раз меня что-то беспокоит. Словно зуд на шее. Что-то глубоко под поверхностью, что я не могу просто вычеркнуть.
Этот момент ничем не отличается от других — я терплю презрение одноклассников, они просто игнорируют меня или откровенно пялятся, словно я ненормальная. Все как обычно. И, как маленькая испуганная мышка, я не оглядываюсь на них. Как обычно.
Мои ноги подкашиваются. Зуд на затылке кажется чем-то большим, чем простое раздражение. Я останавливаюсь посреди коридора и смотрю на кончики своих ботинок, пока мои мысли возвращаются к последнему письму Массимо и к одному предложению в частности. Вероятно, это было не более, чем хвала, всего несколько слов, но они громко звучат в моей голове
Ты опасная, девочка. Отличная работа.
Я, конечно, никогда не считала себя чем-то даже отдаленно опасной. Такой человек излучает решимость и мужество. Качества, которыми, как мне кажется, я не обладаю. Но, может, и обладаю. В конце концов, я пробиралась в укромные места и шпионила за самыми опасными людьми в этом городе. И я отправляла закодированные сообщения своему сводному брату. В тюрьму.
И я все еще слишком запугана, чтобы чтобы смотреть в глаза кучке подростков. Почему? Потому что я не хочу видеть их презрение, их убежденность в том, что я ниже их?
Может быть, поэтому у меня чешется затылок, и это ощущение усиливается с каждой секундой, пока я продолжаю смотреть в пол. Каждый атом в моем теле гудит в знак протеста, восставая против этого удрученного взгляда.
Медленно поднимаю голову. Взгляд снова фокусируется прямо передо мной, и я делаю первый шаг. А затем еще один. Уверенные ноги несут меня вперед, пока я не выхожу из школы с высоко поднятой головой. И это так чертовски приятно.
Подъезжая к воротам кампуса, я замечаю отсутствие блестящего белого внедорожника, который обычно отвозит меня домой. Вместо этого у обочины припаркована блестящая черная спортивная машина. С Капо Сальво Канали, опирающимся на капот.
— Мистер Канали? — спрашиваю я, когда дозваниваюсь до него. — Что-то случилось?
— Сальво. Пожалуйста. Я отправил Пеппе обратно, сказал ему, что подброшу тебя до дома. — Гораздо тише он добавляет: —Нам нужно поговорить.
— Эм… ладно, — бормочу я, падая на пассажирское сиденье. Что, черт возьми, ему вообще нужно со мной обсуждать? Мы никогда раньше не разговаривали.
Сальво садится за руль и заводит машину. Не говоря ни слова, он въезжает в поток машин и продолжает движение, и с каждой милей тишина заставляет меня чувствовать себя все более и более на грани. Мы уже почти добрались до моего дома, когда я больше не могу этого выносить.
— О чем ты хотел поговорить?
— О твоем здравомыслии, — говорит он сквозь зубы. — Шпионишь за отцом для Массимо?
Я напрягаюсь.
_ Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Он мне рассказал. Я не могу поверить, что из всех людей он выбрал тебя, выполнять для него поручения.