Сломанные вещи. Книга 1
Шрифт:
6.
Лабораторией – «лабрааторией», конечно, – у Джанки называется бывшая гардеробная, узкая вытянутая комната сразу за прихожей. Я, ещё когда смотрела квартиру перед покупкой, сразу подумала, что это помещение Дэну понравится – потому что без окон. Именно здесь организовала коммуникации для мастерской. И, к моей чести, я угадала.
Под потолком вспыхивают две яркие лампы, и после тусклого коридорного светильника я аж морщусь. В резком белом свете комната выглядит неуютно. Обычно, если я сижу здесь с ним, Дэн включает только лампу на своём столе, а я прячусь
Осторожно – не потерять бы равновесие от резкого движения – присаживаюсь на привычное место слева, рядом с металлическим столом. Из трёх вращающихся кресел в комнате это – самое мягкое и удобное. Не то чтобы я часто бываю в лаборатории – Дэн во время работы уходит в себя, поэтому и его напрягает присутствие другого человека, и мне скучно сидеть как мышка, – но всё же это кресло считается моим. Ну, и здесь я не мешаю: стол слева – вспомогательный, вечно заваленный деталями непонятного назначения. Иногда Джанки просит меня найти среди всего этого добра «такую шню, как энта», и тогда я, поглядев на финтифлюшку в его пальцах, старательно роюсь в железе. Обычно получается раскопать нужное. Приятно быть полезной.
Тем временем Дэн бухается в скрипучее кресло справа от входа, перед некрашеным деревянным столом, а роботу указывает на металлический стул с высокой спинкой у дальней стены – между столиком с аппаратом неизвестного мне назначения и поцарапанным, но всё ещё изящным комодом красного дерева. Не знаю, составляет ли то кресло комплект с металлическим столом, за которым сижу я, но они очень похожи матовой перфорированной поверхностью.
Робот проходит между нами аккуратно, чтобы не задеть, и направляется к стулу, а я не могу удержаться, чтобы не проводить его взглядом. Непривычно видеть в лаборатории Джанки кого-то постороннего, тем более – с такими габаритами. Для нас с Дэном здесь всегда хватало пространства, но стоило добавить двухметрового мужика, как комната сразу оказалась маленькой.
Теперь, при свете, можно его рассмотреть. Чёрные штаны-карго, военные ботинки и потёртая футболка с оливковым камуфляжем вполне сочетаются друг с другом, а вот куртка на их фоне выглядит неожиданно: продуманный, неброский стиль; кожа мягкая – навскидку я бы сказала, что соответствует органической не менее, чем на восемьдесят процентов. Дорогая вещь. Более чистая и новая, чем остальная одежда. Как будто её берегли.
Тем временем мой взгляд как-то сам собой перебирается на футболку: при каждом вдохе она натягивается, очерчивая крепкое тело. Даже рельеф мышц заметен…
Голос-в-голове бормочет сквозь зубы: Хватит пялиться на его живот, ты выглядишь озабоченной.
Сев, робот облокачивается на колени и переводит настороженный взгляд между нами.
Дэн, наоборот, откидывается на спинку кресла и, не отрывая изучающего взгляда от мужчины перед ним, вытаскивает папиросу, чиркает спичкой, затягивается.
Все такие деловые, сосредоточенные, одна я – еложу на стуле и копошусь как-то несуразно: мне необходима успокаивающая доза никотина, но пальцы, всё ещё непослушные, лишь скребут пачку, открыть не получается. Про зажигалку и думать нечего.
Не выдержав, страдальчески тяну:
– Джанки?..
Дэн,
И вот – в комнате воцарилась тишина. Все изучают друг друга. Я вожу пальцем по гладкому металлу столешницы, а на мужчину поглядываю лишь мельком, с подчёркнутым безразличием. Ничего интересного. Совсем ничего.
Честно говоря, я совершенно не помню его лица, ведь по сути видела буквально несколько секунд. Если бы встретила на улице, то даже не заподозрила бы, что это он.
Волосы у него, оказывается, тёмно-русые, глаза серые, кожа очень бледная. Да и в целом лицо осунувшееся, с синяками под глазами, а скулы так резко очерчены оттого, что щёки впалые. Или, может, это из-за яркого белого света кажется? В подобном освещении любой выглядит болезненно.
Голос-в-голове задумчиво бормочет: Хм, даже несмотря на это, что-то в нём есть… Вот если бы побрить… Думаю, его можно назвать привлекательным…
Я раздражённо фыркаю: Заткнись! Это совершенно не к месту. И вообще, такая внешность не в моём вкусе, я предпочитаю более интеллигентный тип.
Щетина ещё эта… Какая-то неузнаваемая. Можно было бы даже усомниться – вдруг это всё-таки не тот, кого я видела два года назад, – но я точно помню его причёску, высокий хвост. И манеру наклонять голову так, что волосы ложатся на плечо.
Стрижка вот странная для военного робота. Да, в основном волосы длинные и собраны в хвост, но с правого бока – равномерно-короткие, как будто изначально были сбриты, а теперь отросли. Начинаясь примерно на пять сантиметров выше уха, линия неаккуратно спускается к затылку по диагонали. Подобная стрижка точно не является распространённой. Зачем делать так, чтобы военный робот привлекал внимание?
Да и вообще непонятно, почему у него длинные волосы, это вроде как нефункционально. Хотя в объявлении о розыске указано, что партия экспериментальная, – может, причина в этом?
Вообще, так-то подумать – что именно дизайнеры хотели изобразить? Например, я бы сказала, что это мужчина молодой, лет двадцать пять, от природы крепкий, однако сейчас истощённый. Как будто живёт впроголодь, к тому же трое суток не спал. Грудь поднимается тяжёлыми рывками, в дополнение образа он то и дело кусает губы, и без того уже обветренные. Может, дизайнеры проектировали модель раненого? Чтобы выглядел неопасным? А потом, усыпив бдительность врагов, он ка-ак… И всех убьёт. Только при чём здесь длинные волосы – узнаваемый атрибут золотых граждан? Тоже должны вводить в заблуждение?
Тем временем Дэн вжимает окурок в и без того полную пепельницу.
– Н-ну? – тон недоброжелательный. – И што ты за хрень?
Мужчина откликается с готовностью:
– Антропоморфный автономный боевой комплекс, аналогичный биологическому.
Слова, слишком неподходящие для такого голоса – он будто мягким бархатом закручивается вокруг моих оголённых нервов. Волоски на загривке встают дыбом. Так, Лета, возьми себя в руки! Это всего лишь робот!
– Задачи?
– Разведка, контрразведка, диверсии. Основной целью программы была разработка технологии, позволяющей создать копию любого человека, подчиняющуюся военному руководству.