Слушать в отсеках
Шрифт:
Что же мешало лодке форсировать в подводном положении пролив? В самом узком месте ее почти посередине торчала острая, как зуб акулы, скала. В прилив она на несколько метров предательски уходила под воду, при отливе же макушка ее хищно высовывалась из-под воды, точно угрожая мореплавателям: ужо я вам! И во время отлива, и во время прилива вокруг скалы закипали бешеные водовороты, неумолимо затягивающие оплошавших моряков на самое лезвие скалы. Оно хранило на себе глубокие зазубрины — следы многих человеческих трагедий. Поэтому и разрешалось ходить проливом только над водой, да и то с большой опаской.
Но что, если при минимальной воде, в минуты затишья между приливом
Благо и пример есть с кого взять. Березин вспомнил давний случай из истории Северного флота. В конце 1940 года перед подводной лодкой «Щ-421», которой командовал тогда Н. А. Лунин, была поставлена задача, подобная той, которую сейчас выполняла и «С-274»: скрытно проникнуть в хорошо защищенную базу «противника» и там атаковать его корабли. Несмотря на сильное противодействие авиации и надводных кораблей, командир сумел провести свою «щуку» такими узкостями, которыми не рисковали ходить и надводные корабли. Лодка проникла в базу, торпедировала корабли, а от преследования вновь укрылась в тех же самых подводных лабиринтах.
Лунин действовал настолько скрытно, что командование флота заподозрило беду и подняло по тревоге аварийно-спасательную службу.
Этот эпизод Березин изучал в академии и до сих пор наизусть помнил содержание «семафора», переданного на «щуку» Лунину командующим флотом А. Г. Головко:
«Военный совет Северного флота поздравляет экипаж подводной лодки с блестящим выполнением задачи и желает дальнейших успехов в боевой и политической подготовке».
Березин вычертил схему маневрирования в проливе, затем, сверяясь по карте с глубинами, нанес на ней несколько поперечных сечений пролива в месте, где они будут проходить, и пригласил в кают-компанию Ларина.
— Владимир Иванович, — Березин пододвинул ему кальку, — посмотрите, пожалуйста, если мы попробуем пройти этим путем под водой, сможете ли вы точно, очень точно, буквально до нескольких метров, давать нам дистанцию до берега? Чтобы не воткнуться в него.
Ларин внимательно посмотрел на схему, в изумлении вскинул глаза на старпома.
— Вы, случайно, не разыгрываете меня?
— Нет, я вполне серьезно вас спрашиваю.
— Да кто же разрешит нам такое?
— Это уж моя забота. Но разрешение это во многом зависит и от вашего ответа.
Ларин промерил расстояния от точек поворота до берега, что-то прикинул в уме и твердо заявил:
— Смогу.
— Вот и спасибо. Честно говоря, иного ответа я от вас и не ждал. Перенесите эту схему на свой планшет.
Ларин ушел, а Березин подумал, что без него он не решился бы на такой риск. Вот ведь повезло, что Иваныч не успел уехать.
Для Геннадия Васильевича любое боевое решение обретало окончательную форму только в виде законченных математических и логических зависимостей. В них закладывались все объективные обстоятельства, возможные привходящие факторы, которые реально могли бы вмешаться в ход событий, всякие мелочи, могущие повлиять на успех дела. И только тогда, когда абсолютно все было учтено, когда в его решении были исключены даже случайности, Березин постучался в каюту командира.
Логинов сидел в кресле и читал. На его койке поверх казенного ядовито-синего одеяла, прикрывшись канадкой, сладко спал Радько. Из его широко
Лодку мелко трясло. Она шла под РДП [6] на перископной глубине и производила зарядку аккумуляторной батареи. Это означало, что один дизель работал на винт, обеспечивая лодке ход, а другой — вращал электрогенератор, заряжающий батарею. Из воды, оставляя за собой белый пенный шлейф, торчали перископ, радиолокационная антенна и напоминающая большой плывущий чемодан поплавковая камера, через которую к дизелям с поверхности поступал воздух.
6
РДП — устройство, позволяющее работать дизелям при плавании подводной лодки на перископной глубине.
Логинов, оторвавшись от чтения, взглянул с немым вопросом на Березина.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, товарищ командир. Одна идея пришла. Решил с вами посоветоваться. — Логинов приложил пальцы к губам и поднялся, чтобы выйти из каюты. Но Радько открыл один глаз и спросил:
— Секрет?
Логинов вопросительно взглянул на Березина.
— Нет, — ответил тот.
— Тогда давайте говорить здесь. Если, конечно, я вам не помешаю. — Радько сел, зажмурив глаза, протер лицо носовым платком, водрузил на нос свои толстенные стекла и притих в ожидании.
Березин разложил на маленьком столе каюты снятую с карты кальку, на которой были показаны и рассчитаны до секунды элементы маневрирования лодки в проливе, и начал докладывать. Он напомнил, что завтра утром истекает их срок, что все возможные варианты прорыва зоны ПЛО они уже испробовали, что подобный случай уже имел место в 1940 году с «Щ-421» и что вообще в соответствии с Корабельным уставом командир корабля должен управлять кораблем смело, энергично и решительно, без боязни ответственности за рискованный маневр, диктуемый обстановкой.
Первым желанием Логинова было просто отмахнуться от сумасбродной идеи Березина и прервать его, даже не дослушав до конца. Известно, что трудно придумать что-либо более прочное, чем устоявшаяся привычка. А для любого штурмана свято чтить лоцию, карты и Извещения мореплавателям — не только привычка, но и совершенно неукоснительное правило их штурманской службы. В лоции же русским языком было написано, что… Что там было написано, мы уже знаем. И вдруг Березин предлагает наплевать на самое святое!
Логинов вскинул было протестующе руки и открыл рот, но, увлеченный смелой логикой рассуждений Березина, решил подождать с возражениями.
Доводы Березина были хорошо аргументированы, подкреплены расчетами, в достоверности которых Логинов совершенно не сомневался. Помешать выполнить задуманное могла только лишь какая-либо совершенно непредвиденная случайность. Однако предложение Геннадия Васильевича было столь неожиданным и вольнодумным, выпирающим из рамок повседневной боевой подготовки, что Логинов, несмотря на всю очевидность реальности замысла, не решался сразу ни отвергнуть его, ни одобрить. Что-то в нем сопротивлялось. Тем более он помнил приказ комбрига, свое обещание не рисковать понапрасну и заранее знал, что, даже если они и пройдут проливом благополучно, это не спасет его от гнева и обиды Шукарева. Да и вообще, стоит ли затевать весь этот сыр-бор? Во имя чего? Живут же люди спокойно…