Служанка колдуна
Шрифт:
Ага. Музыкальный инструмент, значит. Да, точно, Карфакс же грозился, что заставит меня петь. Вон и струны натянуты. Много. Он щипать их будет? Как арфу?
— Забыл уже всё, — пожаловался колдун, разминая пальцы. — Попросил бы тебя уши заткнуть, но чего уж там? Старики мы с ним. Скрипим, как можем.
Клавесин действительно скрипел. Его хриплый, пронзительный голос резал слух. Я не стонала и не просила прекратить пытку только потому что была вышколенной служанкой. А ещё я засмотрелась.
Длинные пальцы колдуна летали
— Увы, любовь, мне жизнь губя, ты рвёшь со мной без стыда, — пел Роланд Мюррей. — Я столько лет любил тебя и счастлив бы с тобой всегда.
Дамы в платьях с длинными рукавами, мужчины в камзолах и бриджах. Золотая вышивка, тонкое кружево. Лица тех, кто давно ушёл. Фигуры с потемневших портретов.
— Тебе я преданно служил и потакать готов был вновь, — неожиданно легко и чисто пел колдун. — Я жизнь и землю положил за милость твою и любовь. Не счесть подаренных платков, где так узор изящно лёг. Я дал тебе и стол, и кров, и мой не скудел кошелёк.
Он пропускал припевы, просто играл и мыслями был ещё дальше, чем я. Узник замка, хозяин голубого шара. Как он потерял силу? Что могло произойти? Неужели женщина постаралась? Та, кому он пел песню, и чьё имя скрывалось в куплете. Великого колдуна сгубила любовь? Не шар с единственным желанием, не ускользающее из рук господство, а прекрасная леди в платье с длинными рукавами?
Она умерла, да? Жена лорда. Он столько лет её любил, что Смерть позавидовала. Забрала. Тогда Ролланд и схватился за шар. Колдовской артефакт, исполняющий любое желание. Богатство — пожалуйста, власть, — вот она. Мог ли он оживить любимую? Решился ли Карфакс когда-нибудь об этом попросить?
Ох, в далёкие дали меня унесло воображение! Хорошая получилась бы история для романа, но я поспешила угадывать. Колдун бережно опустил крышку инструмента и взялся за край короба.
— Сейчас, — опомнилась я. — Помогу.
Клавесин чуть не развалился по дороге до центра гостиной. Тяжёлый инструмент, неповоротливый. Я окончательно из сил выбилась, пока его тащила. Дышать было нечем. Ещё и камин жарко натоплен.
— Окно надо открыть, — сказал Карфакс и щелкнул пальцами.
«Ну? — подумала я, когда ничего не случилось. — Ну и?»
Колдун щелкнул ещё раз. Замер, прислушался. Будто прямо сейчас творилась магия. Жаль, рассохшаяся деревянная рама и не думала поддаваться.
— Не работает? — с надеждой спросила я.
—
Рано я обрадовалась, что нервная дрожь прошла. Ох, рано. Руки снова было некуда деть и плечи против воли опускались.
— Я не умею.
Честное признание. Надеюсь, колдун оценит.
— Кто тебе сказал? — хмуро поинтересовался Карфакс, и я обреченно подняла на него взгляд. — Плюнь ему на спину, разрешаю. Все умеют петь. Просто кто-то хуже, а кто-то лучше.
— С вашим талантом мне не сравниться. Братья смеялись, когда я открывала рот.
— Нашла кому верить, — изогнул бровь колдун. — Когда я учился магии, мои друзья-соратники, мои практически названные братья вместо курицы подкладывали в моё блюдо лягушек. Приготовленных. Пару раз я их ел, не понимая, в чём дело. Откуда едва сдерживаемый хохот за столом?
— Вы им отомстили? — вырвалось у меня.
— Я их пережил. Этого достаточно. Сколько песен ты знаешь, Мередит? Начни с самой любимой.
«Ноль», — подмывало ответить и уклониться от позорного занятия, но я не любила врать. Не получалось. Отец говорил, что хитрость у меня на лбу написана. И по лбу же я буду получать всякий раз, когда захочется обмануть.
— Две знаю наизусть и ещё две не очень. Но они бранные. Трактирные. Не для ваших ушей, господин Карфакс.
Колдун покачал головой и снова поднял крышку инструмента. Табурета не нашлось, пришлось взять стул с высокой спинкой. Усаживался музыкант долго. Чинно поправлял кружевные манжеты, расстегнул пуговицу на камзоле и, наконец, спросил:
— Насколько бранные?
— Ни одного пристойного слова.
— Так уж ни одного? Я думаю, ты преувеличиваешь. Но чтобы справиться с твоим стеснением, предлагаю пари. Ты поёшь, я считаю, каких слов больше. Если бранные перевесят — получишь золотой.
Вот и зачем ему это? Нравится смотреть, как девушка из порядочной семьи краснеет? Или по трактирной брани соскучился? Так можно сходить в город и приобщиться. В нашем трактире этого добра больше, чем пива с мясом. Воистину наниматель у меня с причудами. Но золотой можно получить легко и быстро. Осталось совладать со страхом. Не бранилась я никогда. Даже в самые тяжёлые времена. Разве что один раз. Но тогда мне кованный сундук матери брат поставил прямо на ногу. Ох, Нико услшал…
Ладно, петь всё равно придётся. И проиграть колдуну спор — не такой уж плохой выход. Бездна с ним, с золотым. По-другому заработаю. Без брани.
Я набрала в грудь воздуха, облизнула губы и запела:
— Ну-ка мечи стаканы на стол, ну-ка мечи стаканы на стол, ну-ка мечи стаканы на стол и прочую посуду. Все говорят, что пить нельзя, все говорят, что пить нельзя, все говорят, что пить нельзя, я говорю, что буду.
Карфакс расхохотался и захлопал в ладоши.
— Прекрасно, Мери! Давай ещё раз!