Смерть и побрякушки
Шрифт:
– Драгоценности заберем как можно скорее, - не обращая внимания на праздничную круговерть озабоченно проговорил Кирилл, - Я сейчас уйду: нужно восстановить связи со здешними ребятами...
Интересно, есть ли в мире место, где бы у него не было очередных "ребят"?
– ...пусть выяснят все что можно про этого ювелира. Если опасности нет, завтра же наведаемся к нему. Я пошел, а вы в гостиницу...
– Нет!
– вскричала Марина, усилием воли отрывая взгляд от панорамы старинных домов, фасады которых неуловимо напоминали добродушных дедушек, на радость
– Почему нет?
– Как ты не понимаешь, - она подняла на него сияющие глаза, - Здесь праздник! Все Нового года ждут, как я только в детстве ждала! Здесь спокойно, никто не достанет - ни любимые подчиненные, ни наемные киллеры. Словно этот город мне под елку положили! Ты иди куда хочешь, занимайся чем хочешь, а мы с Сашкой туда, - и она ткнула пальцем в сверкающую громаду универмага напротив, - Я подарки покупать хочу, я два года по праздникам ничего кроме протокольных эмейлов не отправляла и не получала! Мне осеннее пальто нужно, старое сумасшедший песик понадкусывал.
– Ребенок должен отдыхать.
– Прекрати нудить! Белый день на дворе, самое время гулять и веселиться.
– Большое веселье, за тобой по магазинам шататься!
Марина сунула ему под нос рекламу:
– Ты же у меня спецагент, должен английский понимать. Видишь, написано: присмотр и развлечение для детей, Рождественская елка.
– Спецагенты - это в американском кино, - буркнул Кирилл, - Ладно, идите. Но больше никуда, ровно через два часа жду вас у входа.
Он нырнул обратно в такси и укатил, а Марина взяла Сашку за руку и пошла через площадь к зазывно мерцающим витринам. Еще месяц назад она и посмотреть бы в сторону такого магазина не осмелилась. Двери на фотоэлементах плавно разъехались перед ней и она шагнула в громадный холл, посреди которого шумел фонтан. Мягко гудящие эскалаторы манили наверх, звали узнать, каково это - впервые в жизни быть богатой женщиной.
Когда Кирилл торопливо вошел в громадный холл, усталая Марина сидела на парапете фонтана. У ее ног возился совершенно счастливый Сашка.
Кирилл пригляделся к горке разноцветных пакетиков и хмыкнул:
– Ну и где? Я-то думал, здесь туфли батареями выстроились, косметикой можно полк солдат выкрасить... Женский полк.
– Мы старались.
– покаянно пробубнила Марина, - Сперва в игрушечный отдел зашли...
– Заметно, - кивнул Кирилл, наблюдая как Сашка старательно пытается сцепить хвостами двух здоровенных плюшевых динозавров.
– Потом в детские шмотки отправились. Он же из всего вырос!
– всплеснула руками Марина, - Брюки новые нужны, ботинки на весну тоже, курточка мала, пуховика, что на нем, только на этот сезон и хватит... А в наших магазинах никогда не знаешь, платишь дикие деньги за действительно фирменную вещь или за Китай с фирменной бирочкой.
– Так два часа и минуло, - улыбнулся Кирилл, оглядывая плотно набитые детскими вещичками пакеты.
– Мы еще в развлекательный центр зашли. Елка там - закачаешься! Я такую громадину в детстве по телевизору видела, когда кремлевскую елку показывали. А пирожные -
Услышав заветное слово, Сашка вскинул голову.
– Хватит на сегодня, - прикрикнула на него Марина, - Столько сладкого есть нельзя, попа слипнется.
Кирилл присел рядом с ней на парапет:
– Время есть, с ребятами я встретился, ювелир надежный, прекрасная репутация, завтра с утра к нему поедем, все вроде благополучно. Давай вернемся и я тебе к Новому году пальто подарю. Вот такое тебе нравиться?
– Кирилл кивнул в сторону вошедшей в магазин высокой изящной австрийки в красивом и явно дорогом коротеньком пальто.
Пальто было прекрасно, а сама дама - еще лучше. В безукоризненных завитках ее длинных каштановых волос была та строгость и завершенность, которая достигается только усилиями хорошего парикмахера. Умело и неброско подкрашенное лицо, под пальтишком - деловой костюм в тон, единственное искристое кольцо на безымянном пальце - элегантная дорогая простота. И никой спешки. Эта женщина твердо знала - мир ее подождет. Неторопливое движение, которым она освободила руки от перчаток, неспешный взгляд, которым обвела холл - все излучало достоинство и покой.
– Хоть три пальто напяль, такой мне никогда не стать, - вздохнула Марина.
Кирилл пожал плечами:
– Думаю, ты даже богаче.
– Не в деньгах дело, - пояснила Марина, оборачиваясь к нему, - Наши женщины, даже самые состоятельные, всегда затравленные. Все что у нас есть, в любой момент могут отнять - пьяный муж, налоговый инспектор, коммунистический переворот. А от нее умиротворение исходит, абсолютная уверенность. Сразу видно - не наша баба.
Громкий певучий голос за ее спиной протянул:
– Дамочка, то ваш ребенок в фонтане мочиться?
Не глядя, Марина выхватила из пакета сменные штанишки и метнулась к Сашке. Недоуменно остановилась. Радостно улыбаясь, малыш перебирал пальчиками водную струю.
– Женщина, что вы мне голову морочите, он не мочиться, он водичкой играется!
– Марина круто развернулась и оказалась нос к носу с высокой австрийкой.
– Катюха! С ума сойти, откуда, ты ж в Израиле!
– Маринка! Яка зустрич!
– радостно взвизгнув, элегантная дама повисла у Марины на шее, - На фига мне Израиль, чего я там не бачила!
– Ты ж туда три года прорывалась!
– Так я думала, эти израильтяне евреи как евреи, а они таки жиди! Спасу нет! Перед Пасхой хлеб не ешь, только мацу, куру просто так не режь, шляются по улицам в черном, вырядились як придурки. Достали меня, - поддернув узкую юбку, она села рядом с Мариной на парапет.
– Пошли мы в синагогу. Службу отстояли, мужики понизу, бабы поверху, все по-людски. Так в праздник же и посидеть , перекусить. Вышли мы и сели в тенечке снидаты. Я куру взяла, горилочки израильской, сэндвичей наделала. Только разложились, соседка моя мимо идет. Как увидела она мои сэндвичи, как заверещить. Мени аж вуха позакладало! За раввином побежала, тот примчался и давай нас з-под синагоги гнать. Потом ведра похватали, после нас синагогу отмывать!