Смерть в апартаментах ректора

Иннес Майкл

Эплби среагировал моментально. Он протянул руку, чтобы помочь призраку выбраться, и мягким голосом спросил:

– Мистер Рэнсом, я полагаю?

Глава 12

Мистер Рэнсом ушел, чтобы принять ванну и покопаться в кладовке. Как он мрачно заметил, ему не удалось поужинать. А мистер Готт остался давать объяснения.

– Теперь, полагаю, – начал он, – можно рассказать всю историю. Вы, несомненно, слышали о деле с бумагами Рэнсома, которые Амплби держал у себя? Так вот, Рэнсом вернулся в Англию месяц назад, разъяренный тем, что Амплби не выслал ему эти материалы. И вместо того чтобы открыто явиться в колледж, он остался в городе и вызвал Кэмпбелла. Они с

Кэмпбеллом всегда очень дружили, и Кэмпбелл выступал за то, чтобы предпринять в отношении Амплби радикальные меры. Вскоре они решили сами вершить правосудие. После этого они пришли к выводу, что надо привлечь меня как… компетентного специалиста.

Готт несколько раз пыхнул трубкой. Он рассказывал историю с неким обезоруживающим удовольствием.

– Я согласился (весьма опрометчиво, как вы скажете) и отчасти превратил это дело в какое-то подобие игры. Мы могли просто ворваться к Амплби и силой заставить его отдать бумаги: он бы не решился поднять публичный скандал. Но вместо этого мы решили спланировать идеальную кражу, чем я и занялся. В ней участвовали трое: Кэмпбелл, Рэнсом и я, и меня заинтересовал аспект алиби. Я должен был участвовать в самой краже, как и Рэнсом…

– Почему именно вы двое? – резко прервал его Эплби.

Какое-то мгновение Готт раздумывал над этим вопросом, показавшимся ему щекотливым. Затем он дружелюбно улыбнулся.

– Я должен был участвовать в ней, – ответил он, – поскольку сами обстоятельства требовали присутствия… человека с особым складом ума. Вы вскоре поймете, о чем я. А Рэнсом – просто потому, что я не собирался ввязываться в это довольно рискованное и бесспорно дурацкое предприятие ради него, пока он спокойно нежился бы в постели. Меня интересовало алиби. Во-первых, я учел, что Рэнсому оно не требовалось: для всех, кроме нас троих, он находился за тысячи километров отсюда. Однако нужно было составить алиби для меня и для Кэмпбелла, если бы он в этом деле участвовал. Как я сказал, это было чем-то большим, нежели игра. Я не думал, что Амплби решится вызвать полицию по поводу кражи. И, прошу меня простить, я не предполагал, что полиция станет проверять наши алиби, если он это сделает. И тем не менее я попытался составить алиби как можно тщательнее.

– Экспериментальный подход к детективным романам, – пробормотал Эплби.

– Возможно, что и так. Вероятно, я разрабатывал алиби с оглядкой на свой литературный опыт. В любом случае вы знаете, что у меня получилось. В одиннадцать сорок пять Кэмпбелл, как вы угадали, должен был обернуться мной. Затем мне надлежало направиться прямиком в колледж и встретиться с Рэнсомом, который должен был разведать обстановку. Мы предполагали закончить «операцию» к двенадцати десяти. Затем мне предстояло выскользнуть за пределы Святого Антония и кружным путем дойти до переулка Святого Эрнульфа, куда Кэмпбеллу надлежало прибыть ровно в двенадцать двадцать. Предполагалось, что к этому времени Рэнсом успеет скрыться. Однако после ухода из апартаментов ректора следовало поднять шум, чтобы кражу тотчас обнаружили и зафиксировали время. Время, когда «предполагаемый» я в сопровождении помощников находился на некотором расстоянии от колледжа и когда Кэмпбелл не мог дойти до него пешком от сэра Теодора. Мы с Кэмпбеллом должны были «поменяться ипостасями» за углом переулка вне поля зрения помощников проктора. Через две-три минуты он бы вернулся к себе, а я бы просто прошел к главным воротам колледжа (сами понимаете, мне едва ли требовалось снова идти от переулка к турникету), где привратник впустил бы меня через добрых десять минут после обнаружения кражи.

Все это время Эплби внимательно слушал. Теперь он задал вопрос:

– Вы говорите, что Рэнсом должен был разведать обстановку до встречи с вами. Означает ли это, что он производил разведку внутри колледжа?

Готт кивнул.

– Вы подумали о новых ключах? Конечно,

они едва не заставили нас изменить план. Так бы и случилось, но нам повезло. У Рэнсома всегда был ключ от калиток, и хотя мы знали, что делают новые ключи, но не ожидали, что их изготовят так скоро. Разумеется, особого значения это не имело: одного ключа было вполне достаточно. Но куда лучше нам с Рэнсомом иметь по ключу. Нам пришлось понервничать, когда во вторник утром ко мне внезапно явился Амплби, сказав о смене замков и вручив мне новый ключ. Если бы даже и сделали ключ для Рэнсома, он бы, разумеется, оставил его у себя.

– Вам не кажется, – прервал его Эплби, – что вся эта затея со сменой ключей имела отношение к тому, чтобы лишить Рэнсома ключа, что Амплби чего-то опасался?

Готт удивленно посмотрел на него.

– Никогда об этом не думал. Полагаю, что ключи заменили по той самой, объявленной причине. Мне кажется, что Амплби в этом смысле вообще не брал Рэнсома в расчет.

Эплби кивнул.

– Вы представляете себе, мистер Готт, что обвинение может сделать из этого далеко идущие выводы? – сухо произнес он.

– Я достаточно хорошо представляю себе всю сложность ситуации, – ответил Готт. – Иначе я бы (как любят говорить мои вымышленные злодеи) не вываливал вам все факты. Сложность заключается в том, что я заполучил десятый новый ключ, ключ Рэнсома.

– Так, значит, это вы его взяли, – ядовито произнес Эплби, задумчиво проведя рукой по все еще болевшему затылку.

– Нет, я не имею в виду то время, я имею в виду место. Мне просто повезло, и я проделал небольшой трюк. Амплби пришел ко мне после всех, и у него оставались два ключа. Я взял свой новый ключ, а старый положил на стол. Затем я протянул Амплби толстый фолиант и спросил его мнение по какому-то вопросу. Он взял том обеими руками: он обладал способностью за три минуты разобраться в чужой работе, наш Амплби, и любил этим щегольнуть. И машинально положил последний новый ключ на стол. Я вовлек его в горячий спор, чтобы полностью отвлечь его внимание, а тем временем взял десятый ключ. Чуть позже я пальцем пододвинул ему старый ключ и как бы невзначай спросил: «А это чей?» В ответ он проворчал: «Рэнсома, если он вернется». Результат: Рэнсом получил свой ключ.

– Результат, – подытожил Эплби, – на шаг ближе к преступлению… Итак, что же в действительности произошло той страшной ночью?

– А ничего. В одиннадцать тридцать Рэнсом проскользнул на территорию колледжа через турникет, чтобы осмотреться. Он сразу же заметил суету и каких-то людей, бегавших по саду. Затем он услышал, как Дейтон-Кларк прокричал, что надо осмотреть турникет. Он понял, что дело плохо, выскользнул из колледжа и нашел меня после того, как мы с Кэмпбеллом произвели первую «перемену». Разумеется, я следовал плану до второй «перемены» в переулке. Вот и все.

Воцарилось минутное молчание.

– За исключением того, что когда вы вернулись в колледж, вы услышали, что Амплби убит?

– Да.

– И никто из вас не рассказал эту историю?

– Мы берегли ее для вас. – Готт предпринял слабую попытку отшутиться: он явно размышлял о том, что его ждет дальше.

– Прежде чем вы продолжите, – поднажал Эплби, – ответьте мне на один важный вопрос. Кому-нибудь из вас во время этого дивного приключения удалось проникнуть в кабинет Амплби во вторник вечером?

– Точно нет.

– И вы там не были раньше, скажем, когда вы якобы находились в кабинете проктора? Вы не производили в кабинете некий предварительный осмотр?

– Точно нет.

– Рэнсом и Кэмпбелл тоже?

– Кэмпбелл точно нет. Рэнсом нет, если не врет.

– И вы не искали там сейф?

Готт покачал головой.

– Я его там разыскал гораздо раньше, – ответил он.

– И вы не возились там со свечой? – Последнее слово прозвучало как выстрел.

И снова отрицание было полным, на сей раз с долей удивления.