Сны над Танаисом
Шрифт:
– Неусыпное око прилежно следит за мной, - сказал Эвмар, оглянувшись на башню.
– В нашем Городе появился добрый Цербер.
– Однако Цербер сидит на доброй цепи и боится степи, - усмехнулся Аминт.
Дорога заняла немногим более часа и кончилась на песчаной отмели, окруженной густыми тростниками. Двое ожидавших здесь меотов приняли коней, и один из них молча указал на раздувшееся от воды, почти потерявшее форму человеческое тело, что лежало на песке у самой воды.
– Здесь его прибило к берегу, - указал меот, встречавший Эвмара у городских
Тело было лишено головы и кисти правой руки. По одежде можно было угадать, что оно принадлежало выходцу из Персии. Ноги трупа были крепко опутаны веревкой, и один конец ее тянулся на пару шагов в сторону.
– Отрезали голову и руку, привязали к ногам камень и утопили, - решил Эвмар.
– Веревка разбухла и соскочила с камня.
– Зачем обезглавили, как думаешь?
– спросил Аминт.
– На случай, если труп все же прибьет к берегу... Ради полной неузнаваемости.
Один из меотов протянул Эвмару маленький медальон:
– Это мы нашли у него в сапоге.
Эвмар взглянул на изображение, и брови его потянулись вверх.
– Аминт, это - знак Исхода, - изумленно проговорил он, - Посох, увитый змеей...
– Он перевел взгляд на мертвое тело...
– Этот человек плыл на галере, сгоревшей в море три дня назад. Никакого сомнения... Ему отрубили кисть, чтобы снять браслет высшей иерархии. О медальоне убийцы не догадывались... Аминт, это - тело Посланника Чистых.
Он замолк, углубившись в свои мысли. Аминт, еще неясно понимая, что случилось, лишь с невольным вниманием следил за движением чувств на его лице.
– У старика есть тайные цели, о которых никто не догадывается, - сказал наконец Эвмар.
– Он не побоялся начать бой с самой иерархией... Зачем он так цепляется за Город? Вот - тайна. Раскрыть ее - и мы победим так же легко, как сегодня... Возьми знак.
– Он отдал медальон Аминту.
– Запомни, что видел здесь, и сохрани эту монетку. Я чувствую, в твоих руках она скоро пригодится для нашего дела.
Он повернулся к меотам:
– Это - перс. Предайте его тело огню, и боги будут вам благодарны.
– Спрячь медальон подальше... но носи с собой, - сказал Эвмар.
– События принимают новый... странный оборот... На триумфе твоего отца я присутствовать не смогу. Пусть не обижается: он сегодня вместе с Фарзесом заслужил отдых и славу, а у меня еще гора хлопот. Возвращайся в Город без меня. Меоты тебя проводят. Мой же путь теперь - в сарматский стан: до возвращения Фарзеса я хочу успеть повидаться с дочерью.
К стенам Города Эвмар вернулся сутками позже, после заката. В стойлах Гитреза он оставил коня и лишь только вышел оттуда пешим, как поймал на себе взгляд человека в войлочной шапке - тот уже занял свое привычное место на Западной башне.
Человек в войлочной шапке видел, как от стойл Гитреза Прорицатель направился к пристани, к зерновым амбарам с пифосами, готовыми к отправке за море.
– Пора, - сказал он тому, кто стоял на башенной лестнице, несколькими ступенями ниже.
"Сегодня он слишком боится потерять меня из виду, -
– Вот-вот начнут..."
Суматошный топот заставил его обернуться. Тщедушный мальчишка лет тринадцати, надрывно дыша, опрометью пронесся мимо. В густом сумраке у амбаров он заметался, в испуге не находя прохода.
Широким, тяжелым шагом его догонял светловолосый великан.
"Старик придумал, как убить меня чужими руками... Не притворяется ли мальчишка?
– успел подумать Эвмар.
– Если ему и приказали притворяться, то теперь ему уже не до шуток".
Гуллаф прижал беглеца к стене и, схватив за волосы, потянул головой к земле.
– Спаси!
– взвизгнул мальчишка.
– Убьет меня!
– Постой-ка, герой, - с вызовом бросил Эвмар германцу, - Хорош подвиг. Не заняться ли тебе бездомными кошками? Будет доброе лекарство от скуки.
– Везде ты лезешь, как слепень к козлу...
– процедил германец.
– Чем тебе досадил этот... лернейский лев?
– усмехнулся Эвмар.
– Он - вор.
– Не позорься, Геракл. Отпусти мальчишку. Ему вот-вот наскучит твоя затея, и он свернет тебе шею.
– Ты снова...
– успел было огрызнуться германец, но острая боль в локте перехватила его голос.
Он невольно выпустил жертву, и в то же мгновение молниеносный удар в подбородок опрокинул его навзничь.
– Живо прочь!
– прикрикнул Эвмар на мальчишку, и тот мигом пропал в темноте.
Вокруг - среди амбаров, за козьими загонами - стали собираться зловещие, неразличимые глазом тени.
"Рано, - решил Эвмар, - Сегодня стрелки промахнутся".
Гуллаф поднялся на ноги уже с мечом наголо.
– Теперь - честный разговор, - сказал Эвмар, вынимая из ножен свой акинак.
Такой же акинак германца был едва заметен во мраке.
"Вот - лучшее оружие для ночи", - подумал Эвмар.
Звякнуло железо - он отбил колющий снизу в пах, чисто гладиаторский, удар германца.
"В гладиаторских боях н любил быть "рыбкой", а не "рыбаком", - усмехнулся Эвмар и легко отбил еще два злых, нерасчетливых удара, медленно, шаг за шагом отступая к ближайшей стене.
Германец же наконец собрался и начал напирать с дерзкой, но уже осторожной стремительностью. Раз и другой на перекрестке лезвий вспыхнули искры.
Эвмар отступил еще на шаг - и вдруг неожиданным выпадом прижал своим мечом меч германца к стене. Вмиг он схватил левой рукой вооруженную руку германца и, вывернув ее, дернул на себя. Германец качнулся вперед, Эвмар подсек его ногой и, опрокидываясь навзничь, повалил на себя. Гуллаф клацнул зубами, ударившись подбородком о плоскость его меча - и тут же меч повернулся острием к шее и уперся концом чуть выше кадыка. Гуллаф захрипел. Спасаясь от острия, он стал тянуть голову назад, но и острие тянулось выше, не отрываясь от плоти; оставалось лишь одно - пересилить руку Эвмара и отвести меч в сторону, но Эвмар, едва шевельнувшись, ткнул германца мечом в шею до первой, легкой боли: