Собиратель чемоданов
Шрифт:
Учитель долго сомневался, стоит ли и целительскую практику переводить на платную основу. В конце концов, уступив настоятельным советам свами Кейнса и свами Рикардо — двух талантливых учеников-неофитов, возглавивших Экономический Департамент, согласился на эксперимент: сперва ввел плату чисто символическую, а потом стал потихоньку ее повышать и постепенно приблизил к настоящей и справедливой, из того расчета, что утраченное здоровье ни за какие деньги не купишь, а восстановленное должно стоить уж по крайней мере не меньше, чем дома, машины, и прочее имущество, если продать его всем скопом. И очень скоро понял, что не ошибся, доверившись молодым экономистам. Раньше больные относились к лечению легкомысленно, советы его и наставления в оно ухо впускали, а в другое, как говорится, выпускали, потому и процент благополучной перерождаемости
Поскольку наплыв желающих лечиться возрос пропорционально повышению цены, и Учитель был уже не в состоянии один справляться с такой нагрузкой, пришлось подключить к работе ряд специально подготовленных медиков, опять же из числа новых членов Сангхи, а в прошлой, мирской жизни врачей. Для управления их работой был учрежден Медицинский Департамент.
Еще раньше, одними из первых, были созданы Департамент по Безопасности, Департамент по Связам с Общественностью, а также, на всякий случай, Департамент Внешних Сношений.
Так начало сбываться Предсказание Учителя, в котором он впервые назвал свою Сангху «Корпорацией Истины». А тогда, между прочим, никто не мог понять, почему это он вдруг ее так назвал, и вообще о чем идет речь. Ни на какую корпорацию она тогда и отдаленно не походила: это была горстка учеников, объединенных исключительно приверженностью Учителю и едва сводившая концы с концами.
За первый же месяц после введения новой экономической политики численность Сангхи увеличилась вчетверо, за следующий — еще вдвое, в дальнейшем пришлось ужесточить условия приема: был установлен фиксированный минимальный вступительный взнос, благодаря чему численный рост стабилизировался и стал прогнозируемым.
Массовость не была самоцелью. Гораздо важнее было то, какие стали приходить люди. С такими людьми Учителю раньше и знаться-то не приходилось. Это были такие люди, что если бы рядом с ними поставить самого Маха Могаллану, то он показался бы просто шутом гороховым, вроде святого Валентина или Санта Клауса.
Взять хотя бы свами Митяя. Из всех святых Индии и Гималаев с ним мог бы поспорить разве что любимый ученик Марпы Переводчика Миларепа, перед которым трепетал весь Тибет. Когда он, бывало, пролетал над каким-нибудь селением или являл там свою форму-внешность, то все жители, хоть верующие, хоть неверующие, ругали его самыми последними словами, однако отказать ему в чем бы то ни было ни один не отваживался. Как всегда и бывает со святыми, хуже всех относились к Миларепе жители его же родной деревни. Для них он был никаким не святым и не пророком, а злым колдуном и жестоким бандитом, погубившим тридцать пять человек. В оправдание этих недалеких людей можно сказать лишь то, что деревня их представляла собой очень маленький населенный пункт, для которого тридцать пять человек составляли довольно-таки высокий процент от общего населения. Миларепа всегда собирал богатейшие пожертвования, но лично себе ничего не брал, а все отдавал своему Учителю, на дело Спасения.
Корпорация приобретала все больший вес в обществе. Даже те, кто не разделял учения Истины, признавали, что, возможно, организация Сатьявады — это и есть та самая «сильная рука», которая способна вытащить Чемоданы из кризиса.
Это стало очевидным после потопа. Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло: во время стихийного бедствия чемоданные жители впервые воочию убедились, что значит сильная организация с централизованным управлением. В то время, как все метались в панике, суд был парализован, а правительство, как и всегда, бездействовало, руководство Корпорации Истины единственное не растерялось и образовало специальный Департамент по Спасению в Чрезвычайных Ситуациях, наделив его чрезвычайными же и полномочиями. Немедленно были по тревоге мобилизованы все члены Корпорации, умевшие нырять и плавать, остальные были привлечены к подсобным работам. Силами плавучих бригад было спасено несколько сотен людей и большое количество
А после того, как вода спала, Корпорация выделила солидные средства на восстановление разрушенного хозяйства и безвозмездно вручила их правительству, одновременно учредив специальную Наблюдательно-Консультативную Комиссию, для контроля за тем, чтобы правительство не использовало выделенные средства как-нибудь не по назначению, а также для наилучшей организации восстановительных работ.
1. Впоследствии, уже во времена гонений, Учитель не раз возвращался мыслями к тем звездным часам и дням, когда Корпорация на короткое время фактически заменила и суд и правительство, а Учение Истины еще бы чуть-чуть — и превратилось в государственную религию.
Слова «Сатьявада», «Истина» и «Спасение» не сходили с первых полос газет и с уст теле- и радиоведущих. А один журналист прославился тем, что взял да и заявил во всеуслышание, что, мол, не надо этих трех слов. Когда же все пришли в замешательство — почему это, мол, вдруг не надо? — а другой журналист, представлявшийся якобы его собеседником, и вовсе растерялся, так что даже не знал, что и возразить, поскольку не был предупрежден заранее, что беседа может принять такой оборот, — то он разъяснил, почему. Потому что слова эти — синонимы и означают в сущности одно и то же, так что достаточно одного из них, причем даже неважно какого именно, а можно употреблять кому какое хочется, на выбор, но при этом обязательно иметь в виду два остальных. Эта мысль его так всем понравилось своей смелостью и новизной, что и другие стали ее повторять, и уж никакая передача и никакая статья не начиналась без того, чтобы не напомнить в очередной раз публике о том, что не надо трех слов.
Даже будущие враги и гонители Истины, еще похлеще атеистов и индуистов, христианствующие устраивали крестные ходы в честь Учителя, по всем Чемоданам с гнусавым своим пением носили хоругви с его уродливо намалеванным портретом и криво выведенной подписью «Спас», а в так называемом храме своем повесили икону «Спасение на водах», с изображением его, Сатьявады, а по-ихнему, св. Клавдия, ходящего по воде аки по суху и вытаскивающего за волосы синих утопленников. [157]
157
Этот культ просуществовал недолго. Очень скоро он был осужден как ересь, а на художника, писавшего «Спасение на водах», как выяснилось, по собственному своему вдохновению, наложена суровая эпитимия. — сост.
Историки впоследствии назвали этот короткий, но блистательный отрезок времени «периодом Корпорации», верующие — «периодом Шамбалы», а все прочие — «затмением умов».
2. Сам же Учитель, возвращаясь мыслями в это время, чем дальше тем больше склонялся к мнению прочих. Он, собственно, и тогда уже ясно видел, что уж во всяком случае это — не Шамбала, что до Шамбалы еще далеко, и что «Спасение на водах» — только грубая и лживая лесть невежественных людей, которым даже невдомек, как лучше подольстить, чтобы было действительно лестно.
На самом деле Учитель никого лично из воды не вытаскивал. Более того, он и плавать-то не умел, уж тем более ходить по воде, причем никогда этого и не скрывал.
Дело в том, что хождение по воде не составляет какой-то особой сверхспособности, это только одно из проявлений левитации, как, собственно, и плавание. А техникой левитации Учитель владел слабо, можно сказать, что он ее вообще как следует не освоил. Для того, чтобы приступить к освоению этой техники, первое, что было нужно — это выбраться на Поверхность, о чем он неустанно и твердил ученикам. Левитация требует открытого пространства, а в Чемоданах не очень-то разлевитируешься. Там и пешком-то передвигаются, хотя и резво, но с опаской да с оглядкой: как бы на что не наткнуться, да как бы на голову чего не свалилось.