Соблазн в жемчугах
Шрифт:
Хоксуэлл отложил письмо в сторону и сказал:
– Нам надо срочно туда ехать.
– Возьмите нашу карету с четверкой лошадей. Я дам вам названия почтовых станций, где у нас есть запасные лошади, – сказал лорд Себастьян. – Если погода не испортится, вы будете на месте уже завтра днем.
Слушая об их планах, Верити пришла в ужас. У нее было такое чувство, будто она сама управляла четверкой лошадей и вдруг выпустила вожжи.
– А что, если мы не будем спешить в Суррей? – вырвалось у нее. Все повернулись
– То есть вы хотите сказать… пусть вас действительно объявят мертвой? – спросил Хоксуэлл. – Тогда нам придется объяснить ошибку, когда мы приедем в Суррей. Осложнений окажется меньше, если с самого начала будет принято правильное решение.
– Я считаю, что если кого-то объявили мертвой, ей могли бы разрешить оставаться таковой хотя бы на несколько недель, если она того захочет, – пробормотала Верити.
Увидев недоумение на лицах друзей, она призналась:
– Это, разумеется, невозможно. Мы не можем допустить, чтобы была совершена ошибка. Я пойду в свою комнату готовиться к отъезду.
Она должна была готовиться не только к отъезду, но и к тому, что для нее означало покинуть этот дом.
Когда карета покинет это поместье, сделке, заключенной в оранжерее Дафны, придет конец. И конец обещанию. Теперь, чтобы держаться подальше от Хоксуэлла, ей придется полагаться на собственные силы.
Сьюзен упаковала вещи за десять минут. Верити поблагодарила горничную, дала ей несколько монет, оставшихся от пятнадцати фунтов Хоксуэлла, и отпустила. Потом сложила в чемоданчик свои щетки для волос, туалетную воду и две расчески. Дверь отворилась, и вошел Хоксуэлл.
– Я готова, – сказала Верити.
Он внимательно посмотрел сначала на чемоданчик, потом на нее.
– Вы чувствуете себя несчастной.
– Я думала, мы останемся здесь дольше. Я считала…
Она взяла шляпку и подошла к зеркалу.
– Вы рассчитывали, что у вас будет больше времени на то, чтобы убедить меня, – сказал он.
– Мне кажется, вы должны дать мне несколько дней в Суррее взамен тех, что я лишилась здесь.
– Не имеет значения, будет ли это один день или тридцать, Верити. Я больше не хочу вас отпускать.
Больше не хочет. Сердце сжалось. Его изменили поцелуи на той лужайке. Он намерен сохранить брак из-за какого-то мимолетного желания и короткого удовольствия.
Верити с трудом сдерживала слезы.
Ее положение будет теперь намного тяжелее. Она рассчитывала вернуться домой после того, как мир узнает, что она жива. Хотела употребить месяц, во время которого будет решаться вопрос об аннулировании ее брака, на то, чтобы разобраться с наследством отца, узнать о судьбе Майкла и позаботиться о благополучии Кэти.
– Простите мои эмоции, – произнесла она, вытирая слезы. – Теперь
– Вас слишком страшит будущее. Оно будет совсем не таким, каким вы его себе представляете.
– Неужели вы настолько либеральны, лорд Хоксуэлл, что разрешите мне съездить домой, чтобы повидаться с людьми, которых я знаю и люблю?
– Не вижу причины отказывать вам в этом.
– И как часто вы будете меня отпускать?
– Как только мне будет удобно отвозить вас к ним.
– Почему мне кажется, что вам не часто будет удобно?
Он не рассердился – наоборот, смотрел на нее с сочувствием.
– Потому что вы чувствуете себя обязанной думать обо мне плохо. В противном случае вы никогда не сможете лгать самой себе.
Это заявление застало ее врасплох. Обернувшись, она взглянула на него.
– Я не лгу самой себе.
– Вы лгали себе эти два дня. Вы говорили себе, что можете убедить меня в том, что хотите избавиться от меня. Вы говорили себе, что если примете наш союз, то это будет означать, что ваш кузен победил, а вы проиграли.
– Я, возможно, все еще сержусь на моего кузена, но мои обязательства перед ним и его власть надо мной кончились, что бы ни случилось, так что мой гнев не имеет никакого значения.
– В таком случае я должен предположить, что ваш гнев направлен против меня как соучастника плана Бертрама. Вы хотите, чтобы мне тоже не досталась победа.
– Я не хочу, чтобы победил сам план. Да мне этого и не нужно. Вы делали вид, будто это понимаете, но это был всего лишь еще один обман, чтобы усыпить мою бдительность и получить то, что вы хотели.
Он улыбнулся.
– Вот видите, вы все же лгали себе. Вы не только отрицаете, что вам понравилось удовольствие, но и пытаетесь убедить себя, что я домогался вас там, на горке, так как это было частью нашего с Бертрамом заговора.
Она смотрела на него с ненавистью.
– Вы хорошенько все вспомнили, Верити, прежде чем пришли к такому выводу? Вам, случайно, не пришло на память, как приятно было чувствовать мои губы на своей груди, а мою руку…
– Ничего подобного! – взорвалась она, но ее щеки залила краска. – Вы мерзавец. Но я разгадала вашу игру.
Схватив чемоданчик, она направилась к двери.
– Можете думать, что я мерзавец, Верити, но я также ваш муж. И в этой, как вы назвали, игре победа осталась за мной.
Глава 10
– Разве это не должен решить судья одного из судов высшей инстанции, уважаемый мистер Торнаппл? Я согласился провести это новое расследование только потому, что исчезновение произошло в этом графстве. Но раз нет трупа, мне непонятны мои обязанности.