Соборы пустоты
Шрифт:
— Другими словами, нам удалось пробурить только двенадцать километров из общей толщи Земли?
— Да. Двенадцать километров из чуть более шести тысяч трехсот! Так что до верхней мантии нам до сих пор добраться не удалось. Представьте себе, что на глубине десяти километров температура достигает трехсот градусов Цельсия! Следовательно, оборудование должно быть сверхпрочным. В океанической зоне кора тоньше, чем в континентальной, поэтому было предпринято немало попыток бурения на дне океанов. Но по сей день ни одному судну не удалось добраться до Мохо.
— Мне страшно
Ее притворная непринужденность не скрывала терзавшей ее тревоги. До Ари начинало доходить, что для нее юмор и легкость были естественным механизмом защиты.
— Но тогда, — продолжал Маккензи, — откуда нам известно строение Земли?
— Существует много технологий, но чаще всего применяется сейсморазведка, то есть анализ распространения сейсмических волн.
— О’кей, возвращаясь к интересующей нас теме, по-вашему выходит, что под землей нет никаких неизвестных ископаемых?
— Маловероятно. Скалы, из которых в основном и состоит земная кора, представляют собой оксиды.
— То есть?
— Кремний, алюминий, железо, кальций, магний, калий и натрий. Встречаются исключения, например хлор, сера и фтор, но количество любого из них в составе любой скалы редко превышает один процент. Мантия — предположим, что нам рано или поздно удастся до нее добраться, — представляет собой скопление кристаллов оливина, пироксенов и других соединений основного характера.
— Допустим… Но, как вы сами сказали, встречаются исключения. Среди них вполне может оказаться очень редкое и еще не исследованное вещество.
Профессор скептически хмыкнул:
— Вряд ли… Но почему вы так уверены, что это какое-то ископаемое? В конце концов, эта великая международная тайна вполне может заключаться как раз в открытии разрыва в поверхности Мохоровичича, разве не так?
— Не знаю… Это вопрос интуиции, — с самоуверенным видом ответил Ари.
— В основе всякого научного исследования лежит сомнение.
— А изучение гипотез — основа всякого полицейского расследования.
— Пусть так, — уступил профессор.
— Так что же? — настаивал Ари. — Если речь идет об открытии нового ископаемого, какими свойствами оно должно обладать, чтобы вызвать такой переполох?
— Понятия не имею. Все это — чистейшие спекуляции.
— Не беда. Давайте все-таки попытаемся…
Профессор Жакмен нахмурился. Очевидно, перспективное прогнозирование не было его коньком. Ари решил, что для исследователя он слишком осторожен.
— Ну… Если это не нефть… Возможно, это какая-то скальная порода, способная давать энергию. Тогда понятно, почему она вызвала такой интерес. Видите ли, энергия — это главный вызов наступающего века.
Он ненадолго задумался, словно эта игра начинала ему нравиться, и продолжил:
— Да… В конце концов… Может, им и удалось найти способ перейти на более высокий уровень по шкале Кардашева!
— А что это?
— Метод классификации цивилизаций в зависимости от их технологического уровня, а точнее, от количества энергии, которым они располагают.
— Как это?
— Ну, скажем так: считается,
— А наша цивилизация способна использовать всю доступную энергию Земли?
— В том-то и дело, что нет. Поэтому принято считать, что на сегодня человеческая цивилизация принадлежит к типу ноль, немного недотягивая до типа один.
— Хотя бы известно, сколько доступной энергии на нашей планете?
— В общем и целом. Рассчитать это достаточно сложно, но, насколько я помню, это что-то порядка одной и шести десятых или одной и семи десятых, умноженной на десять в семнадцатой степени ватт. Пока мы не располагаем технологиями, которые могли бы собрать всю эту энергию.
— Понятно… Короче, по-вашему, эти люди ищут под землей нечто, что позволит достичь типа один по шкале Кардашева?
— Не имею ни малейшего представления, — возразил профессор. — Вы сами заставляете меня выдвигать гипотезы.
— Пусть так. Но, возможно,так оно и есть.
— Да. Почему бы и нет?
— И какими были бы последствия?
— Ну, трудно сказать. По сей день мы не сталкивались ни с чем подобным. Но переход с одного уровня на другой по шкале Кардашева, несомненно, повлечет за собой глубокие социальные потрясения. Некоторые футурологи утверждают, что переход от нулевого типа к типу один чреват для нас саморазрушением, так как полное использование всех имеющихся ресурсов весьма рискованно. Другие говорят, что период глубоких потрясений может быть предвестником скорого перехода к цивилизации типа один. Как знать, не переживаем ли мы такой период?
— Что вы имеете в виду?
— Потрясения, с которыми мы столкнулись после двухтысячного года, могут оказаться предвестием неотвратимого перехода от типа ноль к типу один. Безусловно, нам рано или поздно придется найти замену нефти, которая до сих пор остается одной из главных опор нашей экономики, а…
— Скоро ее не останется…
— Вот именно. С двухтысячного года цены на нефть невероятно возросли. И на сей раз это объясняется не политическими причинами, как нефтяные потрясения семидесятых. Дело тут прежде всего в выросшем спросе, в частности в Китае, и быстром истощении мировых запасов в некоторых регионах, например в Северном море. В январе две тысячи восьмого года впервые в истории цена барреля нефти на Нью-Йоркской бирже достигла ста долларов… Нефть стала необходимой для повседневной жизни почти во всех странах мира. Нельзя забывать, что для самых бедных из них рост цен на нефть означает меньше света и горячей еды, ведь там керосин — нередко единственный доступный источник энергии в доме. К тому же химические производные нефти нужны для изготовления всевозможных товаров: гигиенических, пищевых, пластмасс, тканей и так далее.