Собрание сочинений. Том 46 часть 1

Энгельс Фридрих

Золотые деньги с плебейским наименованием «х рабочих часов» были бы подвержены большим колебаниям, чем какие-либо иные деньги, и в особенности чем нынешние золотые деньги; ибо золото по отношению к золоту не может ни повышаться, ни падать (оно равно самому себе), а содержащееся в определенном количестве золота прошлое рабочее время должно беспрестанно повышаться или падать по отношению к живому рабочему времени данного момента. Чтобы сохранить его обратимость, пришлось бы сохранять неизменной производительность рабочего часа. В силу всеобщего экономического закона, по которому издержки производства постоянно падают, а живой труд постоянно становится производительнее и, стало быть, овеществленное в продуктах рабочее время постоянно обесценивается, — неизбежной судьбой этих золотых рабочих денег было бы постоянное обесценение.

Чтобы предотвратить это зло, можно было бы сказать, что наименование рабочих часов должно получить не золото, а — как предлагал Вейтлинг , до него англичане и после него французы, в том числе Прудон и К°, — это наименование должны получить бумажные деньги, простой знак стоимости. Рабочее время, воплощенное в самих бумажках, при этом столь же мало принималось бы в расчет, как и стоимость бумаги, на которой напечатаны банкноты. Эти бумажки были бы лишь представителями рабочих часов, подобно тому как банкноты являются представителями золота или серебра. Если бы производительность рабочего часа повысилась, то возросла бы покупательная сила бумажки, являющейся его представителем, и наоборот; совершенно так же, как теперь на 5-фунтовую банкноту можно купить большее или меньшее количество предметов, смотря по тому, возрастает или падает относительная стоимость золота по сравнению с другими товарами.

В силу того же закона, по которому золотые рабочие деньги подвергались бы постоянному обесценению, бумажные рабочие деньги постоянно повышались бы в цене. Но это, говорят социалисты, и есть как раз то, чего мы хотим: рабочий радовался бы росту производительности своего труда, между тем как он теперь пропорционально росту производительности труда создает чужое богатство и свое собственное обесценение. Так говорят социалисты. Однако, к несчастью, тут возникают некоторые небольшие сомнения.

Прежде всего: если уж мы допускаем деньги, хотя бы это были только часовые боны, то мы должны предположить и накопление этих денег, а также контракты, обязательства, отчисления и т. д., которые фиксировались бы в этих деньгах. Накопленные бумажки постоянно повышались бы в цене точно так же, как и вновь выпускаемые, и, таким образом, с одной стороны, рост производительности труда шел бы на пользу нерабочим, а, с другой стороны, вместе с ростом производительности труда росли бы и обязательства по ранее заключенным контрактам. Падение и повышение стоимости золота или серебра не имели бы никакого значения в том случае, если бы мир в каждый данный момент мог начинаться сызнова и если бы заключенные обязательства об уплате определенного количества золота не сталкивались с колебаниями в стоимости золота. Точно также обстоит здесь дело с часовым боном и производительностью одного часа труда.

Вопрос, подлежащий здесь исследованию, это — обратимость часового бона. Мы достигнем той же цели, если сделаем некоторое отклонение в сторону. Хотя это и преждевременно, но можно кое-что сказать о заблуждениях, лежащих в основе часового бона; это даст нам возможность заглянуть в ту глубочайшую тайну, которая связывает прудоновскую теорию обращения с его общей теорией — его теорией определения [1—11] стоимости. Такая же связь имеет место, например, у Брея и Грея. Лежит ли в основе этого что-либо верное, мы выясним ниже (предварительно заметим еще мимоходом: если рассматривать банкноты только как чеки на золото, то их никогда нельзя выпускать на сумму, превышающую то количество золотых денег, которое они должны заменить, не обесценив их. Если я выдаю три обязательства по 15 ф. ст. трем различным кредиторам на одни и те же 15 ф. ст. золотом, то каждое обязательство в сущности представляет собой обязательство лишь на 15 : 3 ф. ст. = 5 ф. ст. Таким образом, каждая из этих банкнот была бы уже заранее обесценена до 33г/3%).

[?) Несовместимость «рабочих денег» с реальным различием между стоимостью и ценой товаров]

Стоимость (реальная меновая стоимость) всех товаров (включая труд) определяется их издержками производства, иными словами — рабочим временем, требующимся для их изготовления. Цена есть эта их меновая стоимость, выраженная в деньгах. Следовательно, замена металлических денег (и получающих от них свое наименование бумажных или кредитных денег) рабочими деньгами, которые получали бы свое наименование непосредственно от количества рабочего времени, отождествила бы реальную стоимость (меновую стоимость) товаров и их номинальную

стоимость, цену, денежную стоимость. Мы имели бы отождествление реальной стоимости и номинальной стоимости, стоимости и цены. Но это было бы достигнуто лишь при той предпосылке, что стоимость и цена отличаются друг от друга лишь номинально. Однако это отнюдь не так. Определяемая рабочим временем стоимость товаров есть лишь их средняя стоимость. Эта средняя величина выступает как извне привнесенная абстракция, поскольку она вычисляется как среднее число для определенного периода (например, фунт кофе стоит 1 шиллинг, когда выводится средняя цена кофе, скажем, за 25 лет); но эта средняя величина весьма реальна, если

ее познают вместе с тем как движущую силу и побудительный принцип тех колебаний, которым подвергаются товарные цены в течение определенного периода.

Эта реальность имеет не только теоретическое значение: она образует основу для коммерческой спекуляции, ибо последняя при расчете вероятностей исходит как из обычных средних цен, которые берутся ею в качестве центра колебаний, так и из средних высоких и средних низких цен, отклоняющихся вверх или вниз от этого центра. Рыночная стоимость товара всегда отличается от этой средней стоимости его и всегда стоит или выше или ниже ее.

Рыночная стоимость выравнивается в реальную стоимость путем своих постоянных колебаний, никогда не путем установления равенства с реальной стоимостью как с чем-то третьим, а через постоянное неравенство с самой собой (как сказал бы Гегель, не через абстрактное тождество, а через постоянное отрицание отрицания, т. е. через отрицание самой себя как отрицания реальной стоимости). Что сама реальная стоимость в свою очередь — независимо от ее господства над колебаниями рыночной цены (независимо от нее как от закона этих колебаний) — сама себя отрицает и постоянно ставит реальную стоимость товаров в противоречие с ее собственным определением, снижает или повышает реальную стоимость наличных товаров, — это я показал в своем памфлете против Прудона , и здесь незачем на этом останавливаться подробнее.

Таким образом, цена отличается от стоимости не только как номинальное от реального, не только благодаря наименованию в золоте и серебре, а благодаря тому, что стоимость выступает как закон тех движений, которые совершает цена. Но они всегда различны и никогда не совпадают или же совпадают лишь совершенно случайно и в виде исключения. Цена товара стоит всегда выше или ниже стоимости товара, и сама стоимость товара существует лишь в отклонениях товарных цен вверх и вниз. Спрос и предложение постоянно определяют товарные цены; они никогда не совпадают или совпадают лишь случайно; а издержки производства, со своей стороны, определяют колебания спроса и предложения.

Золото или серебро, в которых выражается цена товара, его рыночная стоимость, сами представляют собой определенную массу накопленного труда, определенное количество материализованного рабочего времени. При предположении, что издержки производства товара и издержки производства золота и серебра остаются неизменными, рост или падение рыночной цены товара означает не что иное, как то, что товар, равный х рабочего времени, всегда распоряжается на рынке количеством рабочего времени, большим или меньшим чем х, котируется выше или ниже своей средней стоимости, определяемой рабочим временем.

Первая основная иллюзия сторонников часовых бонов состоит в том, что, уничтожая номинальное различие между реальной стоимостью и рыночной стоимостью, между меновой стоимостью и ценой, — т. е. выражая стоимость не в определенном овеществлении рабочего времени, скажем, в золоте и серебре, а в самом рабочем времени, — они воображают, будто они устраняют также и действительное различие и противоречие между ценой и стоимостью. Тогда само собой понятно, как посредством одного лишь введения часового бона устраняются всякие кризисы, все пороки буржуазного производства. Денежная цена товаров равна их реальной стоимости; спрос равен предложению; производство равно потреблению; деньги одновременно отменены и сохранены; достаточно лишь констатировать рабочее время, продуктом которого является товар и которое материализуется в товаре, чтобы создать соответствующий ему двойник в виде знака стоимости, денег, часовых бонов. Таким образом, всякий товар был бы непосредственно превращен в деньги, а золото и серебро, со своей стороны, были бы низведены до ранга всех прочих товаров.