Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
И волн владычество седое Ей даст другое бытие, Хоть здесь исчезнет родовое Обличье горское ее.
Дана завидная ей участь Неограниченною быть: Дарить горам свою певучесть И в море корабли носить.
*
Одни решили в наши дни, Что издавать приказы вправе, Хотя умом своим они Не первозданные в державе.
Другие молят об одном: «Вы наш покой тревожить бросьте!» Хотя уснувшим мертвым сном Порой перемывают кости.
А
Их праздник в будничности дел, Не я ль в долгу у этих третьих? Когда б мне бог помог воспеть их, Я мог бы славить свой удел.
О ЛЮБВИ НЕ СПРАШИВАЙ МЕНЯ…
Не таясь, спроси о чем угодно В час, когда присядем у огня. И хоть пламя сердцу соприродно, О любви не спрашивай меня.
Воины, поэты и визири, Грешники Востока и хаджи О любви не больше знали в мире, Чем теперь бывалые мужи.
И о ней среди людского толка Всякий раз – туманности родня. Спрашивай о чем угодно, только О любви не спрашивай меня.
Голос с неба был мне: «Ты не сетуй, Что земной любви сокрыта суть, Как ни бейся над загадкой этой, К тайне не продвинешься ничуть».
Если и пред женщиной одною Станешь строки превращать в «люблю», Все равно не хватит под луною Времени тебе, как февралю.
И успеешь ты понять едва ли, Отчего любовь во все века, Хоть порой немало в ней печали, Для любого смертного сладка.
Был мне голос… А потом на грани Ясной яви и ночного сна Женщины, как трепетные лани, Видились, связуя времена.
О любви не спрашивай меня ты, Потому что понял я давно: Нам, встречая зори и закаты, В тайну тайн проникнуть не дано.
ПАМЯТНИК ЖУРАВЛЯМ НА ГУНИБЕ
Вы длинноногие журавли, Вы остроклювые журавли, Вы белогрудые журавли, Вам поклоняюсь я.
Строем извечным вы держите путь, И, подавая вам знак, Клина наследственного во главе Ваш пребывает вожак.
Вас провожаю, любви не тая, Свет впереди или мрак. И наизусть, как стихи свои я, Знает дорогу вожак.
Сердце мое никакие из птиц Так покорить не смогли, Как это сделали в жизни моей Вы – белогрудые журавли.
В небе с Гунибом сливается даль, И в окруженье высот Здесь в изваянье не песня моя ль Ваш обратила полет?
Август кончается. Осень близка. Лик заалел у земли. В теплые страны, печально трубя, Вы отлетаете, журавли.
Но из Гуниба, хоть стынет простор, Вам уже не улететь. И на вершине разводит костер Горянка, чтоб вас обогреть.
Четверо братьев ее на войне Пали, прославив Кавказ. И кажется женщине, что в вышине Они превратилися в вас.
Может, и я буду в вашем строю, И от небес не вдали, Вновь перед вашей станицей стою, Мною воспетые журавли.
ОРЛЫ НА ГУНИБЕ
Аулов многих мне милей Гуниб –
Вокруг гряда отвесных круч, И по Гунибу, так высок он, Порой проходят орды туч, Клубящиеся ниже окон.
В бою последнем здесь не зря Схлестнулись, видевшие виды, Солдаты белого царя И шамилевские мюриды.
В могилах разных погребли Убитых стороны лихие, Но в землю общую легли Сыны Кавказа и России.
И говорит святая быль, Что, славную испивший чару, Неразоруженным Шамиль Предстал российскому солдату.
И голос слышится его Там, где орлов вольна держава, Зовет героя Ахульго Он храбреца Ахбердилава.
И говорит ему в ответ Ахбердилав, в бою убитый: «Я здесь, где нет движенья лет И венчан месяц звездной свитой».
И слышат горные орлы, Что рядом в небе, как когда-то, С крутого выступа скалы Шамиль зовет Хаджи-Мурата.
И отозвался в вышине Наиб, что знал свободы цену: «Прости, имам, грех тяжкий мне, Я смертью искупил измену.
Как долгожители небес, Орлы нас помнят молодыми. Я пред вершинами седыми Молюсь, чтоб ты, Шамиль, воскрес»
Подобно крови, горяча Людская память, что не ново. И возле левого плеча Мне орлий клекот слышен снова.
Перебираю четки я Затем, чтоб главопреклоненно Назвать погибших поименно Орлов имама и царя.
ПЕЧАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ О ТРЕХ СКУПЦАХ
«Молю тебя, ректор, помочь, Прими в институт мою дочь!» – Промолвил один из страдальцев, И пять растопыренных пальцев Прижал он при этом к груди.
Обиделся ректор: «Уйди!» И сидя как будто на троне, Он к сердцу прижал две ладони, Что значило: «Десять клади!»
В бутылку полез скопидом, И кончилось дело судом.
Встревожился ректор: «Не счесть В тюрьме без меня постояльцев». И перед судьею пять пальцев Он к сердцу прижал в его честь.
Судья возмутился: «Вконец Бесстыж и не склонен к порядку. Меня ты запомнишь, скупец!» И ректору вмазал десятку.
СКАЗАНИЕ О ЗНАМЕНИТОЙ БИТВЕ В СОЮЗЕ ПИСАТЕЛЕЙ ДАГЕСТАНА
Теперь весь мир в Москве, Париже, Риме, Забыв дела, за тем следит, как вы Бой меж собой в густом табачном дыме Ведете, не жалея головы.
Уже в ООН, о страждущем Ливане На долгий срок тревогу отстраня, Взамен ее о вашей грозной брани Вопрос поставлен на повестку дня.
О хлебе позабыв, как ни печально, Сегодня люди в уличной толпе Взволнованно толкуют все повально О схватке в дагестанском ССП.
Приводит в трепет горную вершину Призывный возглас: «Быть или не быть?!» Причем никто от женщины мужчину Не может в этой схватке отличить.
Обидчиво разыгрывает драмы Свобода, от невежества хмельна. И мечет в Кремль московский телеграммы То эта, то другая сторона.