Сокровища Валькирии. Звездные раны
Шрифт:
— Вдруг этот песочек на самом деле неизвестное радиоактивное вещество?
— Мне-то теперь все равно! Если так, я свое хватанул…
— Зубы у Гнутого начали расти раньше? Или после того, как песок достали?
— Не знаю, как зубы у этого… загнутого, но у меня здесь только рога выросли! — вдруг радостно сказал начальник партии. — Все кувырком! А я не жалею! Жена ушла — да хрен с ней! Любимая собака повесилась, ну и мать ее за ногу!..
— Я спрашиваю серьезно! — прикрикнул Олег. Ячменный вытаращился, и рот слегка
— У него что?.. В самом деле зубы растут?
— Сходи пощупай!
— Не знаю… Он давно ходит слюнявый. Как сюда приехали… Это что же? — он растерялся, засуетился. — Вы думаете, этот песок действует? Выходит, у меня с головой?.. Тоже все в порядке? И я не выдумал? Про то, где родился?
— С твоей головой разберемся, — Зимогор ссыпал песок в пакетик. — Это я забираю.
Начальник партии аж присел, потянулся рукой.
— Как это — забираете?.. Это мое! Это я себе!..
— Тебе-то зачем? На сувенир?
— А если меня припрут?! Заставят платить или вообще под суд?.. Чем я докажу? Нет, отдайте, Олег Павлович! В этом песочке мое алиби!
— Если припрут, — будешь молчать, как рыба.
— Почему это я должен молчать?
— Ты же поэт! И тебе все равно, сам сказал…
Ячменный вспомнил свои «предсмертные» слова, несколько смутился и постарался уйти от темы, заинтриговал:
— Я догадываюсь, что это за вещество… Остатки метеорита.
— Не знаю, может быть, — Зимогор взвесил в руке пакет с песком. — Может, остатки метеорита… Но у меня в руке сейчас смерть всей электронной цивилизации.
Он не переспрашивал — догадывался, что достал из скважины и почему в партии отказала вся электроника вплоть до наручных часов. Зимогор вытряхнул соль из пластмассовой солонки, вложил в нее пакетик, закрутил крышку и спрятал в карман куртки.
— Его нужно удалить с территории партии, — добавил он. — Если заказчик ищет именно этот песочек, завтра же немедленно обнаружит. И никаких специальных приборов не надо изобретать. Так что придется молчать, — он склонился к Ячменному. — Тебе и Гнутому. И про то, что керн подменили, — ни слова.
— Теперь-то хоть верите, что подменили?
— Понял? Пытать будут — молчи. Тогда и доказывать ничего не придется. В твоих интересах молчать обо всем!
Начальник партии как-то утробно, со стоном, вздохнул.
— Раньше бы я запросто… Начальство сказало — под козырек. А сейчас тяжело. Говорю же, тут моральный облик меняется. В Манорайской котловине я из пепла восстал, можно сказать. Человеком себя почувствовал, настоящим поэтом. Вспомнил, откуда родом, матушку вспомнил… А вы меня врать заставляете.
— Ну тогда иди и расскажи всем! — разозлился Олег. — Тебя даже не в тюрьму — в психушку запрут! Со стихами!
— Я не за себя хлопочу! — вдруг вспомнил Ячменный. — За ребят своих! Представляете, что сейчас на них повесят? Не расплатиться. А у них семьи, дети…
— Будете
Тот подумал, соразмерил внутренне свои возможности, проронил тихо:
— Ладно, попробую…
— Пока нет чужих, собери партию и сделай внушение. Основная причина аварии — пьянка. Спирт привезли из Барнаула, купили по дешевке…
— Не учите меня, как врать, — перебил начальник партии. — Я жду, когда вы свое условие выполните. Я все рассказал. Так на что мы скважину бурили? На этот песочек?
— Сказать — не поверишь, — усмехнулся Зимогор. — Никакого урана и никаких ракетных точек. Тем более атомных станций или ядерных могильников, как некоторым кажется. И о песке этом вряд ли что известно…
— Тогда я понял! Точнее, догадываюсь! — перебил начальник партии и показал пальцем в небо. — Кто-то там впал в мистику. У кого-то крыша поехала! Иначе загнать в землю такие деньги!..
— В какой-то степени ты прав, но не угадал. Здесь будет санаторная резиденция президента страны.
Ячменный ударил кулаком по столу, словно проигравшийся картежник.
— Эх!.. А мог бы сообразить! Но и мысли такой в голову не пришло! Значит, там у них в администрации ничего не соображают!..
— Плохое место?
— Не то что и плохое, — подумав, проронил начальник партии. — Что касается климата, то здесь ничего, очень даже хорошо… Только нельзя здесь жить президентам. Дня три еще ничего, а больше месяца — ни в коем случае.
— Это еще почему? — изумился Зимогор.
— Они потом не смогут управлять страной. Да и вообще… У меня свой взгляд на такие вещи. Здесь он или… заболеет, как наш компьютерщик, или… Короче, счастливый человек вообще не годится для власти. — Он вскинул глаза и отвернулся. — Здесь, понимаете… Энергия такая!.. Неподходящее место для президентов.
Надо было срочно разыскать Конырева, вручить ему солонку с песком и отправлять в Москву поездом: в самолете спецконтроль да и опасно лететь с таким грузом. А уже вечерело, солнце закатывалось за дальний борт котловины, отмеченный гольцами и над самой Манораей светилось несколько перекрещенных радуг. Зимогор побродил возле участка, даже покричал Славку, и только потом вспомнил, что тот собирался идти в какой-то лабиринт.
Возле командирского вагончика дорогу заступил часовой с автоматом.
— Входить запрещено! У меня приказ!
Зимогор подошел к нему вплотную.
— Ну-ка, служивый, покажи, как ты недавно плясал? Ружьишко бросил и встал в хоровод? Покажи, не стесняйся! Или тоже приказ — не плясать?
Часовой безмолвно пропустил его в вагончик, но сказал кому-то невидимому:
— Так и знал, вломят… Ну козлы!
Перцев оказался на месте, несмотря на ранний вечер, почему-то лежал в постели. Рядом стоял санинструктор с лицом упертого и виноватого мальчишки.