Сокровища Валькирии. Звездные раны
Шрифт:
— Демон, — прошептала Дара со страхом. — Это демон!
— Добей, — жалобно попросил Циклоп. — Прошу тебя…
Мамонт вскинул автомат, однако Дара отвела ствол.
— Нет! Пусть умрет сам, — она помчалась за птицей. — Не отпускай его душу на волю!
Огненная тень филина с ношей в когтях удалялась быстро и медленно растворялась в багровеющей дали; хорошо заметным пока еще оставался его след — пригнутые ветром высокие травы.
— Скорее! Скорее! — издалека звала Дара, и голос ее тоже пропадал за расстоянием.
Мамонт бежал, пока слышал ее и пока видел распрямляющиеся травы. Однако рассветный ветер скоро смел, развеял все следы;
Потеряв окончательно все ориентиры, Мамонт забрался на курган и далеко на горизонте, над лесистым островом заметил кружение птицы. Всхолмленный необъятный луг с редкими колками высокого и древнего соснового леса был пустынным и тревожным от красноватого солнечного света. И еще он ощутил странный ветер, дующий отовсюду: легкие вихри то и дело возникали почти под ногами, крутились, плясали около, и если набирали силу, то вздымались к вершинам деревьев, и далекие багровые сосны на островах тяжело шевелили гигантскими ветвями, когда у их подножий был полный штиль. И свет вращался вместе с вихрем, создавая иллюзию работающих ветряных мельниц.
Это чарующее кружение потянуло непроизвольно, с такой же силой, как призрак парящей птицы на горизонте, ибо издалека невозможно было понять, отчего возникают лучистые гигантские колеса над холмами и сосновыми колками. До ближайшего, над которым летал призрачный филин, было всего-то с километр, и Мамонт, точно определив направление, чтобы не сбиться в высокой траве, спустился вниз. И пока он бежал, продираясь сквозь заросли, несколько раз видел парящую птицу в небе, но когда оказался у подножия, в небе стало пусто, а лесной остров оказался не таким уж и маленьким, и деревья не такими высокими, как чудилось издалека; напротив, короткими и приземистыми. Другое дело, росли они на высоких, с крутыми склонами, курганах, сплошь заставленных замшелыми каменными плитами. Мамонт стоял совсем рядом, запрокинув голову, и все равно не мог понять, отчего происходит это коловращение широких, туманных лучей. Они метались рядом, пригибая траву узкой ветреной полосой, неизвестно почему уносились в вечереющее небо, словно у этой мельницы была какая-то плавающая ось. И при этом солнце висело над гольцами совершенно неподвижно, и ни единого облачка на небе, которые могли бы вызвать подобный эффект.
— Это звездный ветер, — внезапно услышал он голос и обернулся…
За его спиной стояла Дева, одна из хранительниц Очага — огня Святогора.
— Я пришла за тобой, Варга! — сказала она, и лишь сейчас Мамонт обнаружил, что ведунья слепа: руку она подавала наугад, искала, щупала пространство.
Он протянул ей ладонь, однако поправил решительно:
— Не называй меня так! Это не мой рок.
— Почему же? Хранить соль Вечности — что может быть выше для Вещего Гоя? — Дева смутилась. — Внешне ничего не изменится, все останется, как было. Разве что перед твоим взором будет проходить череда изгоев, чьи души умирают вместе с телом. А ты всегда будешь прежний…
— Бессмертие мне видится как вечное повторение, — проговорил он. — А в этой жизни все было так прекрасно… Я не хочу снова испытывать, что уже было. Это тяжкий груз, вериги, наказание… Пощади, избавь от страданий! Если можешь…
— Но я обязана исполнить урок. Остальное — воля Владыки.
— В чем смысл твоего урока?
— Провести тебя через чистилище. Чертоги Святогора — Храм Света, нельзя вносить в него земную грязь, дорожную пыль… А на тебе я вижу кровь демона!
— Я должен непременно войти в его Чертоги? Чья это воля?
— Твоей Валькирии.
— Валькирии?! Но где она?
— Встретит после чистилища.
— Добро, — согласился он. — Тогда веди… Что я должен делать?
— Брось оружие здесь, — велела Дева. — Ступай за мной.
Мамонт скинул с плеча автомат, сделал несколько шагов за ведуньей и остановился.
Солнце катилось за гольцы, багровый свет раскатывался по заснеженным вершинам, а от разогретой земли поднималось марево, изламывая лесистые курганы. Когда багровый шар медленно скрылся за горами, Дева потянула его за руку.
— Идем! Ты скоро увидишь иной свет в Чертогах Атенона.
Как только солнце село, в Манорае начало стремительно темнеть и, пока ведунья влекла его за собой, котловину затянуло густыми сумерками.
Она остановилась у воды — каменная лестница не кончилась, уходила в озеро, но поверхность его напоминала старинное серебряное зеркало и не просвечивала, слабо отражая последнюю ступень. Мамонт ощутил холод плиты под босыми ногами…
Полуголая ведунья подала ему факел, иначе называемый здесь светоч.
— Освети себя. Я ничего не вижу!
Он послушно поднял огонь над головой, глаза Девы оживленно блеснули, прозрели, заискрились крупные самоцветы на ножнах и рукояти ножа, висящего между обнаженных грудей. Но она все равно вела себя как слепая — на ощупь отыскала и выдернула нож, после чего приблизилась к Мамонту и стала срезать с него одежду. Сначала вспорола рукава до плеч, затем соединила разрезы через грудь, и куртка вместе с рубашкой упали к ногам. Лезвие было настолько острым, что кожа и ткань распадались под ним без всякого звука, точно так же нож дважды скользнул по джинсам, и лишь чуть звякнула металлическая заклепка, рассеченная надвое, и стальной браслет часов…
Ведунья спрятала нож и взяла его за левую руку.
— Ступай за мной. И береги огонь!
Она шагнула с последней ступени в серебряное зеркало, совершенно не потревожив глади, и нога ее будто растворилась. Когда Дева сделала следующий шаг, погрузившись по колено, Мамонт ступил за ней и не почувствовал воды, хотя на вид она казалась ледяной и тяжелой.
— Смелее, — подбодрила она и крепче сжала его руку. — Ничего не бойся. Мертвая вода — это пустота.
Белая ткань, которой были обвязаны бедра Девы, не тонула и, оставаясь сухой, плавала на поверхности. Еще через две ступени зеркальная гладь достигла ее груди и поплыл стальной нож…
— Береги огонь! — еще раз предупредила она и шагнула вглубь с головой.
Над водой оставалась ее вытянутая рука, ведущая Мамонта.
Он поднял факел повыше и нащупал ногой следующую ступень. Серебро матово блеснуло у самого подбородка. Машинально сделав последний вздох, Мамонт погрузился в пустоту, и последней картиной, запечатленной зрением, был мерцающий сполох светоча.
И казалось, этот свет продолжает светить под водой. Рука Девы влекла его глубже, и он из последних сил тянул правую руку вверх, опасаясь погасить огонь, и двигался уже на цыпочках. Наконец, ступени кончились и почти сразу же начался подъем. Выходная лестница оказалась много круче, и когда Мамонт вынырнул из воды, ведунья стояла по колено и улыбалась.