Сокровище пути
Шрифт:
Вечером весь хасэн обсуждал предстоящую свадьбу. Жадэт выбрал девушку, которая сидела с краю и смотрела в сторону, и меньше всего на свете Аяна бы хотела, чтоб ей самой пришлось когда-нибудь делать такой выбор. Жадэт ушёл в шатёр, и Аяна сочувствовала ему, потому что там даже и угла не было, чтобы спрятаться: шатры были удручающе круглыми. Верделл было зашёл к нему, но вышел, пожимая плечами.
– Он не хочет говорить. Кирья, мы ничего не можем сделать. Может, они сбегут? Парни обсуждали это. Вроде как некоторые сбегают до свадьбы, и это не так страшно, как после.
Но с утра Жадэт был ещё в хасэне. Верделл качал
– Кирья, я собрал вещи, – вздохнул он. – Я собрал вещи и попрощался, так что мы можем ехать, если тебе тяжело.
– Я тоже попрощаюсь.Я не могу просто уехать.
Она подходила ко всем, кого успела узнать в степи и у озера, обнимала и говорила добрые слова, плакала сама, и девушки и женщины плакали с ней. Они желали ей дорого пути, обнимали и прикасались к животу. Кадэр поцеловала её в висок и пожелала скорой встречи с любимым, и Аяна изводилась от горя за её судьбу, но поделать ничего не могла.
Поток, за которым она следовала уже пять месяцев, вёл её дальше, дальше, и она шла за ним, понимая, что вряд ли увидит ещё хоть раз кого-то из этих людей, ставших её друзьями.
– Пошли, кирья. Нам пора дальше.
– Постой. Я передумала. Верделл, я хочу остаться и посмотреть на свадьбу Жадэта.
Они встали в стороне, на свадебном берегу, и смотрели, как нарядный Жадэт с лицом человека, потерявшего надежду, берёт руки маленькой темноволосой девушки, которую не любит, и которая не любит его, и как главы их хасэнов затягивают свадебную ленту на их запястьях. Аяна видела, как за одним из шатров Кадэр стоит, не отводя взгляда от Жадэта и его молодой жены.
Ей стало невыносимо, мучительно тоскливо. С тяжёлой душой она забралась в седло. Верделл сел на свою кобылу, и лошади медленно зашагали прочь от священного озера Тэвран.
28. Жареные по со свининой
Почти неделю они ехали по степи, натыкаясь то и дело на озерца, вокруг которых росли кустарники и деревья. Айдэр предупреждала, что воду из них лучше кипятить, перед тем, как пить, и теперь на привалах они ждали, пока котелок остынет, чтобы наполнить бурдюки.
– Как ты думаешь, они сбегут? – спросила она у Верделла как-то раз.
– Я специально хотел уйти оттуда, не дожидаясь их свадеб, чтобы не знать наверняка даже то, женится Жадэт или нет. Когда не знаешь, остаётся надежда.
Аяна ехала и примеряла на себя произошедшее. Что бы она делала, если бы её заперли дома и выдали против её воли за Алгара? Он вовсе не был противен ей, он был хорош собой, особенно в том праздничном кафтане, на празднике своего брата. Она похвалила его, а чуть позже встретила Конду, который тоже нарядился. Он вышел из ворот в своём зелёном бархате, и у неё закружилась голова. Нет. После встречи с Кондой она бы не смогла смириться. Она шла к нему на «Фидиндо», и на снегу оставались следы её крови. Она шла к нему и сейчас, и в степи оставались лежать месяцы её жизни без него.
Она закусила губу. От этих воспоминаний становилось только тяжелее. Верделл молчал, и степь больше не пела вокруг согласным хором птиц, кузнечиков, шмелей. На карте Конды эти места были довольно подробно изображены, и они шли вдоль горной гряды на юго-запад по низкой траве, обходя озерца, некоторые из которых были топкими, как болотца.
Шли они
Когда Конда показывал Аяне карты, и она видела границы разных земель, ей почему-то казалось, что они, эти границы, представляют собой какие-то ощутимые или видимые линии. Ей представлялось, что граничащие друг с другом земли выглядят как два поля, на одном из которых растут клубни, а на другом, к примеру, зреет авена.
На деле же никаких границ она не заметила. Даже лес, который они прошли в начале пути, закончился не разом, а постепенно поредел, стал ниже и наконец расступился, выпуская их на холмы. Тут, на воображаемой границе Халедана и Фадо, тоже ничего такого не было – лишь журчала по камням, стекая с гор, пересохшая по жаре речушка. Всё остальное на обоих её берегах было одинаковым – камни, трава, пение птиц.
Они перешли речку и напоили лошадей.
– Теперь мы в Фадо, – сказал Верделл. – Сначала будут болота, а потом эти их знаменитые дороги.
Болота тоже подсохли, и обойти их не составило труда. Верделл предложил забраться на склон, и Аяна поддержала его.
– Мы можем уйти к северу, там прохладнее, – сказал Верделл, глядя, как Аяна изнывает от жары на полуденном привале. – Тебе тяжело, кирья?
– Нет, – сказала она.
Но ей было тяжело. Ей постоянно хотелось пить, и больше всего на свете она хотела бы сейчас оказаться в своей летней спальне или в новой комнате, и чтобы Конда обнимал её, но лежал чуть подальше, чем обычно, потому что его кожа была горячей, а ей и так было жарко. Уйти к северу означало продлить путь на недели, а она хотела успеть пройти как можно больше, прежде чем придётся остановиться.
– Сколько, интересно, мы проходим в день? – спросила она, обмахиваясь намоченным в озерце полотенцем. Впереди их ждала рощица, позади лежала ещё одна, и копыта Ташты тихо и мерно опускались в низкую густую траву.
– Думаю, рандов двадцать, – сказал Верделл. – По степи мы проходили больше. Здесь мы петляем.
Аяна тяжело вздохнула и закатила глаза. Её раздражало всё. И это раздражало ещё больше.
– Это невыносимо. Что у нас с припасами?
– Пока всё в порядке, – сказал Верделл. – Пока хватает.
На следующий день они вышли на дорогу.
– Верделл, – тихо сказала Аяна. – Неужели...
Они сидели верхом, плечом к плечу, и она взяла его за руку.
– Теперь мы точно в Фадо, – сказала она. – Поехали!
Она неосторожно тронула Ташту, и он пошёл рысью, но Аяна осадила его.
– Кэтас, кэтас, Ташта. Стой. Тихо.
Он послушно зашагал, но видно было, что он с удовольствием бы и пробежался.
Дорога была и вправду очень интересная. Вся местность была похожа на кожу бронзоволицей дада из народа хасэ, и Аяна с Верделлом очень быстро потеряли счёт взгоркам и низинкам, по которым текла и переливалась дорога мимо придорожных луж, поросших тростником. Аяна намечала себе какую-то цель вроде дерева или камня, но добиралась до него в два раза дольше, чем в степи, из-за этих складок дороги. Они с Верделлом поднимались и спускались по ним вновь и вновь, как лодки рыбаков на волнах в открытом море, и наконец вышли к деревне.