Сон Видящей
Шрифт:
– А она подросла, – заметил Эдвард.
– Это еще мягко сказано! Да она размером с лошадь!
В центре круга сидело кошмарное существо, покрытое белой шерстью. Нервно крутило головой с широкой пастью, усеянной мелкими зубами. Глаза его, каждый размером с чайное блюдце, горели желтым, громадные совиные крылья трепетали на спине, лапы с длинными белыми когтями.
– Дожили Ловцы, – сказал Роджер. – Своими руками освобождаем химеру из-под власти темника, вместо того чтобы отправить ее на
Химера в волнении ударила хвостом по бокам, пробороздила землю когтями.
– Печать на глазах твоих, химера Ллиюр, – Билл встал у первого луча и приоткрыл тигель. Узкий луч багрового света ударил в ледяную химеру, она прижалась к земле и распахнула пасть. Тонкий, почти неслышный крик пронесся над полем.
– Печать на глазах твоих принадлежит твоему хозяину, и только ему. Отдай чужое и оставь свое…
Тело химеры начало светиться молочным светом.
Удерживая тигель, Властный двинулся ко второму лучу звезды.
– Печать на теле твоем! Отдай ее хозяину и оставь себе тело! – Морригана шатало, тигель плясал у него в руках, пару раз он чудом его не выронил. В центре круга пылал костер белого света, в котором преображалось тело химеры, она выла, впиваясь в землю когтями, она рвала траву зубами и каталась от невыносимой боли.
– Долго еще? – хрипло спросил Роджер. Ритуал вытягивал силы из всех участников, Морриган забирал все без остатка, у Ловца было такое чувство, что ему на плечи взвалили несколько мешков с цементом.
– Еще две печати, – выдохнул Эд. – На сознании и на духе.
– Да какое у нее сознание, мозг с ноготь!
Дьюла повернулся в темноту.
– Ну что там еще? – простонал Роджер, чувствуя, как на плечи ложится еще один мешок. Зверодушец разрывал связь, перекладывая свою долю на остальных.
– Кто-то приближается. Из леса… Зверь… – негромко произнес Дьюла.
Он отскочил от края круга, сорвал рубашку и принялся расстегивать пряжку ремня.
– С ума сошел?! – простонал Роджер. – Волчицу почуял?
Дьюла сбросил с себя одежду, повернулся. Лицо его исказилось, глаза стали волчьими, желтыми, он был на грани изменения.
– Перевертыши! – прорычал он искаженным голосом, в котором не было ничего человеческого. В следующий миг громадный черный волк встал на четыре лапы и рванулся в ночь.
– Совсем башку снесло, – сказал Роджер. – Какие перевертыши?
Он охнул, принимая еще одну ношу. Эвелина выходила из круга.
– Да вы сговорились, что ли?!
Эвелина подняла флейту, короткая песня поднялась над лесом. Облака разошлись, проливая лунный свет, который так долго удерживали.
По черной земле, по сверкающей от инея траве к ним деловито
– Твою мать, – не удержался Роджер Брэдли. В глазах у него помутилось, потому что Эдвард тоже вышел из круга.
– Эд… да вы с ума сошли! Я не устою!
– Ты должен Калебу, – холодно сказал акробат, вынимая арбалет.
– Там их всего двое, – простонал Роджер, – Дьюла справится.
– Когда перевертыши ходили парами? – акробат указал на кромку леса. Огни загорались в лесу, много огней. Десятки перевертышей выступали из тени, выходили на поле, глядя на них холодными синими глазами.
Джей Клеменс припал на одно колено, в руках у него возник короткостольный автомат.
Вдали загрохотало.
«Рановато для фейерверков», – Роджер повернул голову и увидел, как пылают шатры. Над фестивалем кружил боевой вертолет. Со стороны дороги был слышен нарастающий гул, там ревели моторы машин и горели фары. Машины двигались цепью.
– Класс, – сказал ирландец. – Отдохнул на фестивале.
Глава тридцать четвертая
– Отдай его мне, отдай! – Пламенный клинок в руке Фреймуса, он рубит саму плоть воздуха, разрывает нити вихря, и Зорич падает на землю почти без чувств.
– Что ты с ним сделала?! – Фреймус склонился над миньоном, накладывая ладони, взывая к силе камня в его жилах. Она будто спит, будто вечный ток первопламени был чем-то замедлен, загущен до предела.
– Жалкая тварь, как ты посмела! – темник в гневе выбросил руку, огонь стек с его пальцев, ударил в лисицу. Но та не стала уклоняться, она поймала пламя, сжала в зубах, разгрызла на искры и выплюнула комок дыма.
– Я живу долго, темник, я видела фоморов. – Лисица закружилась в танце, словно желая поймать свои девять хвостов, – и вот уже вместо зверя перед Фреймусом встала девушка в белом кимоно. – Уходи с моего острова, колдун, и забирай свои игрушки, – велела она. – Иначе я рассержусь по-настоящему.
– Ты… – Фреймус прищурился. – Девятихвостая кицунэ!
– Ты пришел не за этим, – продолжала Юки. – Тебе не нужна Башня Дождя.
– Что с Талосом?
Фреймус успокоился. Гнев, он мешает, Андрей поддался ему и потратил слишком много сил. Не кицунэ его одолела, он сам себя победил, он перестал контролировать камень. Один взгляд на его тело, и колдун уже понял, что Зорич меняется помимо своей воли. Камень лепит из его тела иную форму. Утратив контроль, Андрей утратил концентрацию, утратив концентрацию, он потерял все.