Современный Американский детектив
Шрифт:
— Во-первых, — начал он, — мне бы хотелось уладить некоторые возникшие между нами недоразумения. Тогда, ночью, я зря ершился и чувствую, что чертовски виноват перед вами. Правда, я был очень расстроен и подавлен, но это, конечно, не оправдание.
— Ничего страшного, — любезно отозвался Сэм.
— Когда я остановился, у меня было время спокойно подумать, и я понял, насколько это уважительно с вашей стороны — проделать весь долгий путь к дому Эндикоттов с единственной целью — проявить заботу о нас. Нам с Дьюной хотелось бы, чтобы вы поняли, как мы вам за это признательны.
Какое-то
— Хорошенько поразмыслив над тем, что вы мне тогда сказали, — продолжал Кауфман, — я решил прийти сюда и выправить разрешение на пистолет.
— А вы знаете, как с ним обращаться? — спросил Сэм.
— Весьма относительно, но, по правде сказать, я и не думаю, чтобы он мне понадобился. При случае хватит одного его вида. Вот и все, зачем он мне нужен, пока тянется это дело. Надеюсь, оно все-таки движется?
— Я не имею права говорить об этом, — ответил Сэм, но был уверен, что нашел самый безопасный ответ.
— Понимаю… Да, чтобы не забыть, Дьюна просила меня поблагодарить вас от ее имени: вы были так добры к ней в тот день, когда она потеряла отца. Она еще не совсем оправилась от удара, но ее состояние уже много лучше — мы даже не могли на это надеяться. Она просто удивительная девушка, и будь вы знакомы с ней так же, как я, вы бы сказали то же самое.
— Я в этом целиком и полностью убежден, — с чувством сказал Сэм, и каждое слово этой фразы было исполнено для него второго, скрытого смысла. И тут он решил, что, отважившись на такое полупризнание, можно сделать и более отчаянный шаг. — Странно, что вы до сих пор на ней не женились.
— Это мое самое заветное желание, — отозвался Кауфман, — и мне уже казалось, что все близится к благополучному завершению, но тут произошло это ужасное событие. Когда неизвестность останется позади и мы сможем уехать, надеюсь, все вернется на прежнее место.
— Что ж, скорее всего, ваши надежды сбудутся, — сказал Сэм, намеренно затягивая свою пытку.
— Хотелось бы верить.
— Ну, я искренне желаю вам успеха, — солгал Сэм и заставил себя сердечно протянуть руку. Несмотря ни на что, сегодня Кауфман вызывал в нем куда более теплые чувства. Как это прекрасно — испытывать благожелательность к ближним и сознавать, что они отвечают тебе тем же! Сэм оглянулся: нет ли здесь Вирджила Тиббса?
Пит поймал его взгляд и подозвал к столу:
— Шеф хочет тебя видеть.
— Иду, — сказал Сэм и повернул в коридор, ведущий к кабинету Гиллспи. По дороге он на секунду заглянул в умывальную, пригладил волосы и поправил рубашку. Хотя Сэм не испытывал особого уважения к Гиллспи, являясь к начальнику, он хотел выглядеть полицейским до кончиков ногтей — исполнительным и знающим службу. Он дошел до конца коридора и с должным почтением постучал в закрытую дверь.
Около шести Вирджил Тиббс подвел свой взятый напрокат автомобиль к полицейской стоянке и устало вылез из-за руля. Прежде чем хлопнуть дверцей, он перегнулся через спинку кресла, взял что-то
Когда Тиббс поравнялся со столом дежурного, уже заступившего на вечернюю смену, тот поднял глаза от газет.
— Ну как? — спросил он.
— Шеф случайно еще не ушел? — поинтересовался Тиббс.
— Не ушел. Только, по-моему, он вряд ли будет в восторге, если его побеспокоить.
— Он что, не один? — осведомился Тиббс.
— Нет, один. Но лучше не попадаться ему на глаза, если у тебя что-нибудь не очень важное.
— Пожалуйста, доложите ему, что я здесь и мне надо его видеть.
Чтобы протянуть руку и щелкнуть клавишей селектора, дежурному понадобилось изрядное время.
— Тут пришел Вирджил, — наконец доложил он. — Я сказал, что вас лучше не беспокоить, но он настаивает.
— Пусть войдет, — донесся голос Гиллспи.
— Проходи, — сказал дежурный и вернулся к своей газете.
Тиббс прошел по коридору и постучал в закрытую дверь кабинета.
— Я ведь сказал, можешь войти, — раздалось оттуда.
Вирджил открыл дверь и тихо ступил в комнату. Взглянув на Гиллспи, возвышавшегося над столом, он сразу понял: тот чем-то здорово потрясен.
— Ну? Что там случилось, Вирджил? — спросил Гиллспи. Но в его словах не слышалось обычной напористости, это был голос человека, который рискнул на смелый и неожиданный шаг и теперь сомневался, правильно ли он поступил.
Тиббс двинулся к столу и положил перед Гиллспи небольшой деревянный обрубок. Это была грубая суковатая палка около двух дюймов в диаметре и двадцати двух в длину. Гиллспи молча окинул ее взглядом.
— Ну и что? — спросил он.
— Это орудие убийства, — сказал Тиббс. Гиллспи взял роковой обрубок и с любопытством осмотрел. Отчетливые пятна на одной стороне дубинки служили ужасающим доказательством того, для чего она, по всей вероятности, была использована. Шеф повертел ее в пальцах, а затем вскинул, словно прицеливаясь, и посмотрел, насколько она прямая.
— Как тебе удалось найти это? — спросил он.
— Мне помогли, — сказал Тиббс и умолк в ожидании дальнейших вопросов.
Гиллспи продолжал молча вертеть обрубок. Тогда заговорил Тиббс.
— Вам что-нибудь не нравится? — спросил он.
— Ведь я уже говорил тебе, мы тут и сами умеем управляться со своими делами. Нет, не то что я не ценю, что ты мне принес эту штуку… И твой отчет об осмотре тела вполне удовлетворителен. Но, пожалуй, пора тебе узнать: около часа назад я собственноручно арестовал убийцу Мантоли.
У Тиббса вырвался короткий вздох.
— Можно ли у вас спросить… — начал он.
— Кто он такой? — подсказал Гиллспи.
–..вы получили признание? — закончил Тиббс.
— Нет. Он, конечно, все отрицает. — Гиллспи остановился и вновь поднял со стола обрубок. — Но это его рук дело, я знаю. — Он продолжал рассматривать смертоносное орудие, а потом взвесил его на ладони. — Ну и что тебе дала эта штуковина? — спросил он.
— Она лишь подтвердила то, что мне уже было известно, мистер Гиллспи, так будет точнее.