Спарринг со смертью
Шрифт:
— Пошли. Нас уже заждались…
— Вряд ли… все заняты друг другом и собой…
Алмазова резко повернулась:
— Что ты сейчас чувствуешь? — тихо спросила она.
Быков молчал. Он чувствовал присутствие рядом восхитительно красивой, холеной, страстной женщины… женщины, которая могла свести с ума одним своим взглядом… И одновременно где-то в уголках мозга у Быкова вертелись причудливые отрывки мыслей — об Оле, о жене…
— Почему ты молчишь? — Актриса всем телом прижалась к Быкову. — Тебе нечего сказать? Не верю! — Она обхватила голову Быкова,
Она целовала его и глядела широко открытыми глазами ему в глаза. И он тонул в их бездонной глубине. Алмазова была женщина-загадка, женщина-чудо, женщина-очарование…
— Твои глаза говорят больше, чем твои губы, — рассмеялась Алмазова. — Мне кажется, я поняла, что ты хотел сказать… Пошли! — Она привыкла играть лидирующую роль, подчиняя мужчин своей воле. Но разве мужчины не стремились сами оказаться в этом сладостном плену?!
Они приблизились к вилле. Окна были ярко освещены, из дома доносилась музыка.
— Ты знаешь, где моя спальня? На втором этаже… впрочем, думаю, ты сам найдешь… — Ирина ушла.
Быков бросился к себе. Перед дверью он постоял, прислушался. Было тихо. Видимо, Ольга была на танцах…
Не включая свет, он добрался до бара, на глаз намешал джина с тоником, опрокинул напиток, обжигающий и бодрящий.
«Пить или не пить второй стакан?!» — пронеслось у Быкова в голове. Он решил выпить еще полбокала… Смешал, сделал несколько глотков и поставил бокал на стол.
Переодеваясь в спортивный костюм — зеленый «Адидас», он удивился, как сильно колотится сердце. «Словно во время первого свидания…»
Внезапно в комнате вспыхнул свет:
— Куда ты собрался?!
— Я не знал, что ты здесь…
Ольга рассмеялась деревянным смехом:
— Ты не ожидал меня здесь увидеть. Ты вообще был бы не прочь, если бы я исчезла. Но я, к сожалению, пока еще здесь… Я спрашиваю тебя: куда ты собрался?
— Ты устала… Тебе надо поспать. — Мысль о том, что любовница подстерегла его, угнетала Быкова.
— Ты не хочешь отвечать на мой вопрос?
— Оля, по-моему, тебе действительно лучше всего поспать! — В голосе боксера слышалось раздражение.
— Одной?! А ты пойдешь к ней?
Он мягко взял Олю за плечи. Надо было сказать ей какую-то успокаивающую ложь, в которую она бы поверила.
— Зачем нам вообще заводить подобные разговоры? Успокойся, Оленька… приди в себя!
Девушка выскользнула из его объятий:
— Что ты мне предлагаешь?! Терпеливо дожидаться, пока ты будешь развлекаться с этой состарившейся шлюхой?! — Она вцепилась ему в руку так, что на коже Быкова отпечатался след ее ногтей, и прошептала: — Так? Да?!
Быков никогда не видел ее такой рассерженной и одновременно пребывающей в таком отчаянии.
— Оля, давай обсудим все завтра. На свежую голову. Успокоившись. — Он шагнул к двери.
— Ты мерзавец, Витя! — зарыдала она. Ее лицо исказилось. — Мерзавец… Я не ожидала, что ты — такой!
— Какой «такой»?! — сорвался Быков. — Трахаться на моем столе с гоблином — это нормально, а я, видите ли, сейчас поступаю ненормально.
…Он
— Открыто, — услышал он ее приглушенный голос.
На Ирине был белоснежный кружевной пеньюар. На груди блестел большой золотой крест… Она поправила волосы, чуть прищурилась:
— Что-то долго ты гулял… Тебя задержали?
— Да нет… — Виктору не хотелось рассказывать о своих неприятностях. Он шагнул к Ирине.
— Ну что, так и будешь стоять? — Глаза Алмазовой улыбались Быкову и одновременно были серьезны.
Виктор приблизился к ней. Алмазова стояла с опущенными вдоль тела руками. Потом слегка подалась вперед. Быков бережно заключил ее в объятия. Его пальцы вздрагивали, поглаживая и прижимая к себе плечи Алмазовой.
— Ну же… смелее! — прошептала она. Их губы встретились, и Быков задохнулся от переполнявших его чувств. В его руках была самая восхитительная женщина, которую он когда-либо знал… Он забыл обо всем и обо всех — о Вере, об Оле, о детях, о своем центре бокса — и видел только Алмазову, одну Алмазову.
— Можешь взять меня на руки… и отнести туда. — Ирина кивнула на кровать.
Быков легко поднял ее.
— Не отпускай меня… — попросила Алмазова.
Он готов был держать ее на руках целую вечность. Он понимал, насколько тонка связавшая их сейчас ниточка… И в то же время в нем зародилась смутная надежда — вдруг это только начало, за которым последует продолжение?
— С тобой мне хорошо… — прошептала Ирина. — Подожди. — Она достала из сумочки какой-то тюбик.
— Будешь? — Она насыпала на стекло дорожку кокаина, аккуратно разровняла ее.
Быков отрицательно покачал головой. Он испытывал отвращение к наркотикам, суеверный ужас перед их разрушительным воздействием на организм. И сейчас он со страхом смотрел на Ирину. Ему казалось, что как только она примет дозу, начнется необратимый процесс распада и деградации. Прямо у него на глазах.
Ирина вскинула голову:
— Хорошо… — Ее глаза загорелись озорным блеском. — Ты зря… отказался. — Она протянула руки к Быкову: — Иди же ко мне… иди скорее!
Игорь Кузин подошел к Василию Долгих:
— Ты выглядишь озабоченным. Если я могу как-то поправить твое настроение, скажи мне…
— Все отлично, Игорь. — Долгих подхватил шампанское и поднял вверх: — Пью за твое здоровье! До дна! — Он осушил бокал и улыбнулся. Но как только Кузин отошел, улыбка сползла с лица Долгих. Алмазова несколько раз заговаривала с ним. Совершенно недвусмысленно приглашала его к себе. Долгих знал этот сорт женщин — развязных и изнеженных светских львиц, привыкших к тому, что любое их желание мгновенно исполняется. В том числе и сексуальное. И Долгих готов был с радостью подчиниться ее приказам. Ирина не просто нравилась ему — она притягивала, заставляла мечтать о себе. И вдруг она исчезла. Ушла, не попрощавшись. А тем временем до него донесся шепоток о том, что она удалилась с московским боксером. Приятелем Игоря Кузина. И Долгих не находил себе места.