Спасая Амели
Шрифт:
Кристина покачала головой.
– Герхард выдвинул мне ультиматум: до субботы я должна отвезти Амели в Бранденбург, после того как он вернется из очередной поездки во Франкфурт. Или он сам ее отвезет. Понятия не имею, что делать. Как его остановить? – Ее глаза наполнились слезами. – Он ни за что не позволит мне отдать дочь в другую семью… не позволит вывезти ее из страны. Он говорит, что Амели нужно отослать – никаких «концов», которые могли бы подвергнуть сомнению его родословную.
– Неужели у тебя нет человека,
По щекам Кристины потекли слезы отчаяния.
– Никого. Я точно знаю: в живых Герхард ее не оставит. А долго ее прятать я не могу. Все боятся. Соседи доносят на соседей. Дети из гитлерюгенда стучат на братьев и сестер, родителей, учителей. – Она закрыла лицо руками. – Моя бедняжка Амели!
«Немцы не могут быть такими бессердечными – они не могут знать обо всем и потакать этому!» Но не они одни были слепы, и Рейчел это понимала. Еще никогда она не чувствовала себя такой беспомощной, связанной по рукам и ногам. Рейчел не видела выхода. Она в отчаянии взъерошила волосы.
Что сказал ей Джейсон Янг? «Я ничем не смогу вам помочь, если вы сами не пожелаете снять розовые очки…»
«Что ж, мистер Янг, я сняла очки. Покажите, чем можете мне помочь, – я готова вас выслушать».
– Кристина, нельзя сдаваться. Успокой Герхарда, чтобы он не волновался. Пообещай, что к концу недели отвезешь Амели в центр. Скажи, что просто хочешь провести с ней еще несколько дней.
– С ума сошла? Я не могу!
– Ты не можешь, но я знаю человека, который – возможно – окажется настолько безумным, что поможет нам. Давай адрес центра.
Когда они вернулись в гостиницу, отец Рейчел был не в настроении разговаривать.
– Ты нас обоих поставила в неудобное положение. Никогда не думал, что ты такая неловкая. Складывалось впечатление, будто ты старалась меня унизить.
– Тем, что уронила бокал? Отец, подмочена моя юбка, а не твоя репутация. С нами были только Герхард и Кристина. Какое это имеет значение?
– Огромное! – отрезал он, постукивая сигаретой по серебряному портмоне, и настолько увлекся, что раздавил ее кончик.
В это мгновение Рейчел стало ужасно жаль отца, но она не смогла сдержаться. От этого зависела жизнь Амели.
– Отец, я хотела бы забрать Амели с нами в Америку.
– Что?
– Я хотела бы забрать Амели, – мягко настаивала она. – Ты слышал, что говорил Герхард. Сейчас в Германии нет места для глухого ребенка. В Нью-Йорке мы могли бы обеспечить ей необходимую помощь. Там есть школы для глухих детей.
– Рейчел, не вмешивайся. Это не твое дело.
– Я же ничего у тебя не прошу, только помочь мне убедить Герхарда. Он уважает тебя и…
– Довольно! –
– В таком случае ты отлично знаешь, чем они занимаются. И понимаешь, что мы должны спасти Амели. Отец, она дочь Кристины!
– До нашего приезда ты не хотела даже слышать о Кристине.
– Я обиделась, когда она сбежала с Герхардом, не написав мне ни строчки. Но это не означает, что я хочу, чтобы этого ребенка убили!
Профессор упал на диван и, обхватив голову руками, наклонился вперед.
– Мы ничем тут не поможем. Ты понятия не имеешь о том, что на кону. Герхард сказал, что девочку отправят на лечение…
– Мы можем забрать ее с собой! Кристина мне как сестра!
– Она не твоя сестра! Она тебе не ровня! – взорвался отец.
Рейчел опустилась перед ним на колени.
– Я этого и не говорила. Отец, я не знаю, что обо всем этом думать; не знаю, во что верить. Знаю одно – детей убивать нельзя!
Крамер побледнел.
– Великие дела требуют особых жертв.
– Но это же не означает, что нужно убивать детей!
Он откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза.
– Грань тонка. Дело всей моей жизни – искоренить туберкулез, сделать человеческую расу сильнее. На благо людей. Я предполагал, что на благо и жертвы – стерилизация – только для тех, кто болен, чтобы они не передавали эту болезнь последующим поколениям. – Голос его дрожал.
– Тогда… – начала Рейчел.
Но он не дал ей сказать.
– Довольно. Больше ничего не говори. – Профессор открыл глаза, схватил ее за пальцы. – Над всем, что происходит здесь, я не властен. Нам есть о чем подумать, есть что обсудить.
– Что может быть лучше, чем…
– В присутствии моих коллег ты обязана намекать… нет, должна высказываться вполне определенно, что тебя интересует замужество, что вскоре ты намерена выйти замуж.
– Что?
– В противном случае они подумают… в противном случае они подумают, что ты ненормальная. В сегодняшней Германии важнее всего быть… казаться… здоровой, сильной и нормальной.
– Отец, это не обо мне!
Усталый, он подался вперед и настойчиво произнес:
– Ты ошибаешься. Как ты ошибаешься, Рейчел! Это именно о тебе – это всегда было и есть о тебе. Никогда этого не забывай!
Рейчел понимала, что именно так она и думала… всегда – ее вырастили с мыслью, что она лучшая. Но после того как девушка увидела отчаявшуюся Кристину и узнала, что ее глухой дочери собираются сделать эвтаназию, она стала задаваться вопросами.
– Ты же понимаешь, что были некие условия. Касающиеся тебя и твоего удочерения.