Спасая Амели

Гольке Кэти

Сердце Рейчел упало.

– Тогда…

– Придется перевезти ее в другое место.

– Она похожа на Кристину? – Рейчел почти не хотела слышать ответ.

Джейсон усмехнулся, взял ее вилку, проглотил кусок штруделя.

– Только не сейчас.

Рейчел терпеливо ждала.

Журналист подался вперед и зашептал:

– Они коротко подстригли ей волосы и покрасили. Она по-прежнему блондинка, но более темного оттенка. Ее нарядили как мальчика. Но не уверен, что это поможет. Таких красивых мальчиков мне видеть еще не доводилось. – Джейсон откинулся на спинку стула и стал потягивать свой кофе. – Труднее всего скрыть глухоту. Издали

все отлично – Амели ничем не отличается от других детей. Но подойди ближе, заговори – она не отвечает, не реагирует на резкие звуки. И общается с помощью знаков – по крайней мере, пытается это делать. Но Амели никто не понимает, поэтому стараются, чтобы девочка как можно дольше находилась в полудреме, чтобы она не привлекала внимание. Это опасно для всех. Поэтому… – он пожал плечами, – и возникла проблема.

Рейчел прижала ладони к глазам, потом к вискам. Она не могла помочь Амели. Даже себе она помочь не могла. Аппетит пропал, и девушка пододвинула штрудель Джейсону, который с удовольствием принялся за него. Вскоре тарелка оказалась пуста.

– Мне очень жаль вашу подругу. Никогда не думал, что она…

– Это не она! – отрезала Рейчел. – Это Герхард ее убил.

– Серьезное обвинение. У вас есть доказательства?

Рейчел смотрела на собеседника, решая, насколько можно ему довериться. Но больше доверять было некому. От отца помощи не дождешься – то ли из-за страха, то ли потому, что он продал остатки души Герхарду и докторам, которые занимаются евгеникой. А возможно, и самому рейхсфюреру – Рейчел не знала. Единственное, что ей было известно, – кроме Джейсона, у нее больше никого нет, а он к тому же спас Амели.

– Кристина говорила мне, что Герхард хочет от нее избавиться. Он намерен производить для рейха совершенных арийских детей – именно это требуется от высших чинов СС.

Джейсон кивнул.

– Это правда. Гитлер даже организовал дом'a, где поселил «генетически чистых» незамужних женщин, чтобы повысить рождаемость, – и все это находится в полном распоряжении великих представителей мужского населения Германии, сверхлюдей Гитлера.

– СС. – Рейчел почувствовала, как к горлу подступила тошнота. – Кристина говорила, что Герхард хочет освободиться от нее, чтобы жениться на женщине генетически – евгенистически – сильной, чистокровной. На той, кто никогда не родит ему глухого ребенка.

– В семье Кристины страдали глухотой?

– Нет!

– В таком случае откуда ему известно, что проблема в Кристине, а не в нем? Я не знал, что глухота вообще передается по наследству.

– Она не передается – по крайней мере, весомых доказательств этому не существует. Но евгеника полагает, что физические недостатки и уродства вызваны ослабленными генами в роду, и эти гены следует искоренять.

– Именно этого я и пытался добиться от вашего отца – публичного признания.

– Чтобы у вас взлетели тиражи? Чтобы вы смогли закрепиться на полосах газет? – Рейчел не смогла сдержать сарказм.

Джейсон перегнулся через стол.

– Чтобы не допустить победы евгенистов.

Рейчел пристально смотрела на собеседника. Он вновь откинулся на спинку стула.

– Но если мне выделят полосу, я возражать не стану, – признался Джейсон.

– Однако в США поддерживают идею стерилизации – чтобы некоторые люди не могли иметь детей.

– В Германии тоже проводят стерилизацию, если к родителям нет претензий. А если есть – носителей дефектных генов уничтожают. Дешево и сердито! – Сарказм журналиста не уступал едким

замечаниям Рейчел.

– По словам Кристины, Гитлер дает распоряжение убивать тех, кто считается обузой для немецкого общества – кто «недостоин жить». Но мне кажется, что, даже следуя этим законам, нельзя оправдать убийство Кристины.

– Именно поэтому Шлик и провернул все так быстро после взрыва – чтобы сложилось впечатление, будто сломленная горем мать наложила на себя руки.

– Но Кристина не убивала себя – я точно это знаю! Я, как только услышала от вас новости, сказала ей, что Амели в безопасности. Сообщила об этом прямо в день похорон девочки. Кристина продолжала бы жить – в надежде однажды увидеть свою дочь.

Девушка закрыла глаза, чтобы отогнать видения: потасовка на мосту… потом дамба, берег – в реке Кристину и нашли. Рейчел представила ужас последних мгновений ее жизни. Она почувствовала, как Джейсон сунул ей в руку платок. Не открывая глаз, Рейчел приняла его, благодарная за молчание.

В конце концов журналист сказал:

– Когда все закончится – предположим, что мы сумеем сберечь Амели, – вы все еще хотите увезти ее в Америку?

Рейчел открыла глаза. Она бы рассмеялась, если бы задача не казалась настолько невыполнимой, настолько нелепой, абсурдной и пугающей.

– Я на это надеюсь… когда закончится эта глупая война. Но проблема в другом. Похоже, что я вообще не вернусь в Нью-Йорк.

– Что?

Она рассказала Джейсону о разговоре с отцом на ступеньках церкви. О том, что завтра они никуда не летят. О приглашении Герхарда. О словах доктора Менгеле, которые донес ветер. Рассказала ему о тех таинственных вещах, которые говорил отец о ее удочерении. Рассказала о Франкфурте, об истории болезни, которую с самого детства завели на нее врачи, о частных медицинских осмотрах, ради которых приходилось ездить в Германию. Пока Рейчел говорила, она вспоминала все больше и больше подробностей, включая настойчивые просьбы отца, чтобы она свободно говорила по-немецки и обязательно с берлинским акцентом. И, наконец, его слова о том, что дело закрыто…

Впервые с момента их знакомства Джейсон Янг выглядел по-настоящему встревоженным.

13

День близился к закату, когда Рейчел закрылась в своем гостиничном номере и подперла дверь деревянным чайным столиком. Если профессор вернется, она надеялась, что он не сразу справится с замком, а столик даст ей преимущество во времени и предупредит о появлении отца.

Рейчел никогда не примеряла на себя роль частного сыщика, и тем более шпиона, но более подходящей возможности может и не представиться. Отец предупредил ее, что задержится, а поскольку они вместе были на похоронах, девушка знала, что портфель и документы на встречу с докторами и Герхардом он не брал.

Все, что сказал Джейсон, все, что он убедил ее сделать, звучало разумно. Если между докторами и Герхардом Шликом есть какая-то связь и она, Рейчел, имеет к этому непосредственное отношение – вероятнее всего, подробности можно узнать из отцовских бумаг. Если повезет, там можно будет кое-что обнаружить. Последняя надежда была на дом Герхарда – возможно, там удастся найти доказательства его причастности к смерти Кристины.

Как Рейчел и предполагала, двери отцовской комнаты и кабинета были заперты. Но умением открывать замки шпилькой они с Кристиной овладели в совершенстве, когда подростками ночевали в гостях друг у друга. Рейчел понадобилось меньше минуты, чтобы справиться с замком.