Спецназ всегда Спецназ. Прорыв диверсанта
Шрифт:
Александр сорвал клапан с брезентового чехла, выхватил саперную лопатку и кинулся на немца. В глазах того мелькнул ужас, он развернулся и бросился убегать. Струсил, сволочь!
Убежать гитлеровцу не удалось. В траншее грохнул взрыв, и немец упал. Видно, кто-то из наших швырнул в траншею гранату.
Сашу на миг оглушило близким взрывом. Голова закружилась, в ушах зазвенело, и он ухватился за край окопа, чтобы не упасть. Саша видел, как дрались немцы и советские солдаты, но все было как в немом кино – изображение есть, а звука нет.
Бой уже шел где-то вдалеке, метрах в ста пятидесяти.
Саша вернулся по траншее назад, подобрал брошенный им пистолет, сменил магазин. Сунул в чехол саперную лопатку – выручила она его сегодня. Заглянул за поворот и увидел: в траншее – одни трупы, вперемежку наши и немецкие. Потом он выглянул из траншеи: немцы убегали прочь от траншей – в свой тыл. Но их было довольно немного, человек пятнадцать. Наши их и не преследовали, поскольку также понесли большие потери.
Саше было даже удивительно – как хорошо вооруженные немцы не смогли противостоять красноармейцам, подавляющая часть которых была вооружена винтовками?
С бруствера в траншею спрыгнул пехотный лейтенант, на красных петлицах – по два «кубаря».
– Живых много осталось?
– Я не считал, – ответил ему Саша.
– С ихним пулеметом умеешь обращаться?
– Могу.
– Разворачивай в ихний тыл. Небось сейчас в атаку пойдут – позиции свои возвращать.
Адреналин после боя схлынул, и пришла усталость – даже безразличие. Саша заставил себя пройти к немецкому пулемету, перебросил его на другую сторону траншеи, нашел две коробки с пулеметными лентами. А теперь – отдохнуть!
Он уселся в траншее на корточки, пальцы рук мелко дрожали. Во рту было сухо, хотелось пить. Он видел фляжку на поясе убитого немца, но как тяжело вставать!
На четвереньках Александр дополз до убитого и вытащил фляжку из чехла; свинтив пробку, припал к горлышку губами. Содержимое фляжки обожгло рот. Да это же водка! Наверняка какой-нибудь склад наш захватили. Уж вкус ихнего шнапса Саша знал.
Он сделал пару глотков, перевел дыхание, опять приложился.
– Отставить!
С бруствера в траншею свалился политрук – Саша опознал его по красной суконной звезде на левом рукаве гимнастерки.
– Фамилия?
– Красноармеец Терехин!
– Люди жизни своей не жалеют, а он шнапс пьет. Выйдем из боя – доложу командиру полка!
– А не пошел бы ты… – Александр выматерился. – Что-то я в бою тебя не видел, политрук!
– Как вы разговариваете с командиром, боец Терехин? Я…
– Заткнись, без тебя тошно!
Политрук так и застыл на месте с открытым ртом и выпученными глазами. Потом, не отводя взгляда от Саши, потянулся к кобуре.
– Неповиновение?!
– Не успеешь! – Саша уже держал в руке пистолет. Ствол его был направлен политруку в живот.
Политрук струхнул – умирать вот так, от своей пули, было неохота. Боец-то пьяный, взгляд бешеный. Нажмет на курок, и кто будет разбираться?
Слегка побледнев, политрук процедил сквозь зубы:
– Я твою фамилию запомнил…
– Выжить еще надо! – парировал ему Саша.
Он демонстративно отвернулся. Трусоват политрук, не схватился за пистолет, руку от кобуры убрал. Но Саша пальца со спускового крючка не убирал. Ведь трус – он в спину выстрелить может.
Но услышал один осторожный шаг, другой… Политрук не стал обострять отношения, а скрылся за поворотом траншеи. Сейчас лейтенанту наврет с три короба. Да черт с ним! Если немцы в атаку пойдут, еще неизвестно, кто останется в живых – он, Саша, или политрук?
Но такие деятели злопамятны. Саша понял, что лучше перейти фронт и уйти в немецкий тыл. Не так он воспитан, не фанат коммунистического строя. Патриот – это да. И какая разница, где он немцев будет бить? Ну не принимает его армия, хоть тресни! Или он сам что-то делает не так?
Послышались шаги, и в траншее появился давешний лейтенант. За ним шли четверо бойцов. «Арестовать хотят!» – мелькнуло в голове у Саши. Он крепче сжал рукоять пистолета.
– Ты чего с политруком не поделил? – спокойно спросил лейтенант. – Прибежал ко мне, на тебя жаловался. Я вот подкрепление тебе привел.
У Саши камень с души свалился. Арест откладывается, еще повоюем.
– Чего пил? – поинтересовался лейтенант.
– Водку.
– Дай глотнуть. – Лейтенант приложился к фляжке, потом шумно выдохнул: – Сильна, зараза! – И протянул фляжку бойцам. Там и оставалось-то не больше трети, каждому – по паре глотков. – Считай – фронтовые сто граммов. Думаю, кухни сегодня не будет. Пошарьте по блиндажам, может, найдете, чего схарчить. Боец, фамилия? – продолжил он, обращаясь к Саше.
– Боец Терехин. Политрук уже небось доложил.
– Назначаю тебя старшим. Метров по двадцать – двадцать пять в стороны – под вашу ответственность. Я пока организую всех, кто жив остался. Попозже загляну.
Лейтенант ушел, пробираясь через завалы из мертвых тел. Вроде неплохой мужик, понравился он Саше.
Прибыло пополнение. Только почему-то петлицы у них были черные.
– Саперы, что ли?
– Так точно.
– Вот что, бойцы. Винтовочки пока аккуратно в сторону составить. Пройдите по траншее, соберите немецкие автоматы и подсумки с магазинами.
Долго ждать не пришлось, бойцы вернулись через считаные минуты.
– Обращаться с автоматом умеете?
– В первый раз в руках держу, – признался молодой парень.
– Тогда показываю.
Саша показал, как откинуть и сложить приклад, как заменить магазин, снять затвор с предохранителя.
– Только бейте короткими очередями. Дашь длинную – так только первая пуля в цель попадет, остальные – попусту.
– Понятно, простая машинка.
– Сейчас оборудуйте себе место. Вы двое – вправо от меня, вы – влево, метров через семь-восемь друг от друга.