Сталин. История и личность

Такер Роберт

Среди делегатов были такие знаменитости, как Андре Жид, Генрих Манн, Андре Мальро и Олдос Хаксли. Членами советской делегации, которую возглавлял быстро идущий в гору сталинский выдвиженец Александр Щербаков, были Илья Эренбург (один из организаторов конгресса), Алексей Толстой, Михаил Кольцов, Владимир Киршон и некоторые другие литераторы. В то время как в СССР изымали из библиотек книги, советские писатели присоединяли свой голос к требованиям иностранных поборников сохранения культурного наследия. В то время как люди без шума исчезали в тюрьмах и лагерях, становясь жертвами тихого террора, проводимого под видом проверки партийных документов, посланцы Москвы противопоставляли «социалистический гуманизм» Советского Союза государственному терроризму нацистской Германии. И в то время как в Берлине Канделаки и другие советские дипломаты прощупывали нацистских бонз на предмет заключения с ними политической сделки, маститые советские литераторы обличали фашизм в Париже. Впрочем, они могли лишь смутно сознавать ту роль, в которой они выступают в этой темной

политической игре Сталина.

Главной уловкой Сталина, призванной замаскировать террор, стала новая Конституция. В феврале 1935 г. Сталин выдвинул идею перемен в сторону демократизации, и вскоре была назначена конституционная комиссия под его председательством. На первом заседании комиссии в июле было образовано двенадцать подкомиссий, из них две во главе со Сталиным: подкомиссия по общим вопросам и подкомиссия по подготовке проекта Конституции⁵⁵. Проект, написанный Я.А. Яковлевым, А.И. Стецким и Б.М. Талем с учетом поступивших предложений, обсуждался в середине апреля 1936 г. в течение четырех дней с участием Сталина и Молотова. Сталину не понравилась формулировка статьи 125, согласно которой СССР — это «государство свободных трудящихся города и деревни». Ему хотелось подчеркнуть факт построения социализма, поэтому записали, что СССР — «социалистическое государство рабочих и крестьян». Сталинский популизм выразился в добавлении двух положений: во-первых, крестьянам-единоличникам (которых было еще около миллиона) и ремесленникам-кустарям дозволялось заниматься сельским хозяйством и ремеслами; во-вторых, гарантировалось право личной собственности и наследования доходов, сбережений, личных домов, приусадебных участков и личных вещей⁵⁶. С другой стороны, Сталин забраковал положения о праве законодательной инициативы и свободе научного эксперимента⁵⁷. В конце апреля подкомиссия по подготовке проекта в составе Сталина, других членов Политбюро, Вышинского, Литвинова и Бухарина собралась для подведения итогов проделанной работы. Проект, одобренный ими, был рассмотрен на совместном заседании Политбюро и конституционной комиссии в полном составе 15 мая, одобрен пленумом ЦК в начале июня и опубликован для всенародного обсуждения 12 июня 1936 г.

В беседе с Роем Говардом в марте 1936 г. Сталин заявил, что новая Конституция будет «самой демократической Конституцией из всех существующих в мире». Она будет предусматривать всеобщее равное и прямое избирательное право при тайном голосовании. Кандидаты будут выдвигаться не только от коммунистической партии, но и от всевозможных непартийных общественных организаций, а живая избирательная процедура и борьба на выборах станут «хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти»⁵⁸. Как только проект был опубликован, печать окрестила его «Сталинской Конституцией» и взахлеб трубила о том, что сталинская Конституция — «самая демократическая» в мире. Всенародное обсуждение проекта Конституции дало трубадурам культа великого кормчего новую тему для славословий. Радек, например, писал, что «зодчий социалистического общества стал строителем социалистической демократии»⁵⁹. Конституция была принята съездом Советов 23 ноября 1936 г. В тот день «Правда» поместила на первой странице изображение даровавшего народу Конституцию вождя в виде возвышающегося над всей советской страной колосса.

Согласно прежней Конституции, принятой в 1924 г., рабочие получили больше голосов, чем крестьяне (в отношении 5:1), причем тайного голосования не было — голосовали поднятием руки. Такая «советская демократия» официально ставилась выше «буржуазной» парламентской демократии, так как выгодно отличалась от последней своим открытым классовым пролетарским характером. С точки зрения классического большевизма всеобщее равное и прямое избирательное право при тайном голосовании было шагом назад, и Троцкий, конечно, не замедлил бичевать новую Конституцию и даровавшего ее вождя. Он писал, что сталинское государство уже не имеет права называться «советским», ибо в нем нет больше диктатуры пролетариата. Растворяя рабочих в общей массе населения, новая Конституция упраздняет Советы с целью замены «прогнившей» советской власти «бонапартизмом на плебисцитарной основе», — заявил Троцкий и едко добавил, что плебисцитаризм прошел длинный путь развития — от Наполеона III до Геббельса⁶⁰.

Такова была оценка Троцкого. В России, однако, когда в 1935 г. Сталин объявил о своих планах демократизации и обновления Основного закона, если и не было подлинного ликования, как утверждает Л. Фишер, то, во всяком случае, у очень многих появилась какая-то надежда на перемены⁶¹. Сообщением о намерениях пойти по пути демократизации и привлечения к подготовке проекта новой Конституции таких людей, как Бухарин и Радек, Сталину удалось, по крайней мере на первых порах, многих убедить в том, что теперь, когда угроза со стороны гитлеровской Германии становится все более очевидной, он всерьез решил принять меры к некоторой демократизации общества. Во всяком случае, когда в 1935 г. в СССР приехал выдающийся французский писатель Ромен Роллан, Горький с большим оптимизмом говорил ему о том, что в СССР скоро будет новая, демократическая Конституция⁶².

Однако окончательный текст Конституции никак не подтверждал сталинского прогноза борьбы на выборах

между якобы соревнующимися кандидатами в члены Верховного Совета (так теперь называли Съезд Советов). Статья 126 впервые узаконивала монополию одной партии на руководящую роль, ибо, согласно этой статье, ВКП(б) — «руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных». Тем самым утверждалось, что парторганизация в любом государственном учреждении или общественной организации может и должна контролировать деятельность данного учреждения или организации. Получалось, что выдвинутые, скажем, заводом, колхозом или больницей кандидаты предварительно должны быть одобрены парторганизацией, которую партийная дисциплина обязывала выполнять указания вышестоящих партийных органов. Таким образом, за последними было решающее слово — сколько кандидатов требуется по тому или иному району и кого именно нужно выдвинуть в кандидаты.

Особое внимание привлекли положения о гражданских правах, автором которых считается Бухарин. Статья 125, нечто новое в Конституции, гарантировала гражданам свободу слова, печати, собраний, уличных шествий и демонстраций, но лишь «в соответствии с интересами трудящихся и в целях укрепления социалистического строя». В журнале «Большевик» это уточнение подчеркивалось особо и отмечалось, что статья 125 «имеет своей целью дальнейшее укрепление диктатуры рабочего класса»⁶³. Подобным образом сводились на нет гарантии и других гражданских прав и свобод. В статье 112, явившейся вкладом Вышинского, говорилось о независимости судей, которые «подчиняются только закону». Но суд был государственным институтом, и судьи обязаны были выполнять указания соответствующих партийных органов. Казалось бы, статья 127, согласно которой никто не мог быть арестован иначе как по решению суда или с санкции прокурора, гарантирует неприкосновенность личности, однако предшествующая статья о всеобъемлющем партийном контроле превращала эту гарантию в фикцию.

Как бы то ни было, Сталину удалось мобилизовать усилия десятков тысяч первичных парторганизаций по всей стране и таким образом вовлечь народные массы в организованное обсуждение проекта Конституции. С момента его обнародования 12 июня и до принятия окончательного текста 5 декабря 1936 г.на заводах, в колхозах, организациях и учреждениях было проведено 458 441 собрание по обсуждению проекта Конституции. В собраниях приняли участие почти 40 млн граждан, предложивших 83 571 изменение и дополнение⁶⁴. Выступая на съезде Советов 25 ноября, Сталин отклонил некоторые предложения о поправках как носящие преходящий характер или касающиеся отдельных действующих законов, а не Основного закона страны. Еще часть предложений он отклонил как ошибочные или незначительные по смыслу. Например, ссылаясь на то, что интеллигенция является не классом, а «прослойкой», Сталин отклонил предложение об упоминании интеллигенции как третьего класса в статье 1, согласно которой СССР определялся как двухклассовое «социалистическое государство рабочих и крестьян». Были приняты, однако, предложения об образовании Наркомата оборонной промышленности, о прямых выборах не только в Совет Союза Верховного Совета, но и в Совет Национальностей и еще ряд предложений такой же или меньшей значимости⁶⁵.

Двадцать шестого мая, в разгар всенародного обсуждения проекта Конституции, был опубликован для «широкого обсуждения» проект законодательства о семье. По новому семейному законодательству запрещались аборты (кроме случаев, когда рождение ребенка представляло опасность для жизни или здоровья матери), устанавливались государственные пособия для многодетных матерей (для имеющих семерых детей — ежегодное пособие в размере

2 тыс. руб. в течение пяти лет за каждого следующего ребенка, а для имеющих одиннадцать детей или более — единовременное пособие в размере 5 тыс. руб. при рождении каждого следующего ребенка и ежегодное пособие в размере

3 тыс. руб. в течение четырех лет), предусматривались меры по расширению сети родильных домов, яслей и детских садов и увеличивалась госпошлина за оформление развода. Все это очень напоминало семейное законодательство нацистской Германии и фашистской Италии⁶⁶. Новое законодательство затрагивало одну из важнейших сфер человеческой жизни; к тому же вся атмосфера всенародного обсуждения Конституции побуждала людей высказывать свое мнение, поэтому в газеты потоком пошли письма. В большинстве городов по-прежнему остро стояла жилищная проблема, противозачаточные средства были ненадежны, или их вовсе не было — неудивительно поэтому, что очень многие критически высказывались насчет предполагаемого запрещения абортов. «Категорическое запрещение абортов поставит перед молодежью дилемму: либо абсолютное половое воздержание, либо риск погубить учебу, сломать жизнь>>, — писала замужняя женщина-инженер, мать пятилетнего сына. «Очень часто мотивом аборта является именно отсутствие квартиры. Если бы в проекте постановления был пункт о предоставлении комнаты чете, ожидающей ребенка, вопрос ставился бы иначе», — писала студентка, подписавшаяся К.Б. Возражая К.Б., некая Г.Ф., учащаяся Института красной профессуры, писала, что «...она подходит к вопросу о рождении ребенка как к частному вопросу». В письме одной колхозницы говорилось, что забеременевшей кормящей матери нужно разрешить сделать аборт. Другая женщина, мать пятерых детей, писала, что государственные пособия должны выдаваться уже начиная с пятого ребенка, так как «вырастить пятерых — нелегкая работа»⁶⁷