Старица
Шрифт:
Обогнули озеро, дошли до бронзовой птицы - там начались танцы под гармонь. Как теперь говорят: играй, гормон!
Обратно двинулись по следам неутомимого крота. Один бугорок вырос прямо между бетонных плит. Как ему удалось это сотворить - неведомо. Но люди не устояли и растоптали этот маленький земляной мавзолей.
Снова видели снегирей (вспомнилось: так в старой Москве на заре двадцатого века называли нуворишей-миллионеров). Они такие же важные, полные достоинства и в модных цветных галстучках на ярких
Вечером вызвали одобрительный гул алкоголиков, когда явились на танцы втроем: под белы рученьки меня ввели в зал две прелестницы. Наша троица уединилась, словно молодежная фракция. Зато у нас здесь пахло молодостью, а не перегаром.
Вечернюю разминку закончили чтением вслух моего тезки - Игоря Северянина: о Пастернаке, Цветаевой, Шмелеве и Пушкине.
*
ВОЛЯ К КУЛЬТУРЕ
Пушистой искрой пронзила дорогу лисица.
Спустились к Избице и наткнулись на обглоданный с краев стог сена. А через несколько минут бесшумные тени с тремя рогатыми вожаками возникли и тут же растаяли в не расчищенных лесных буреломах.
Больше нам никто не являлся.
День промелькнул в ожидании пуска всеми желанного бассейна.
А за вечерним дружеским чаем нежданно-негаданно зародилась идея создания самарского фонда "Культурная инициатива" на основе местного художественного музея.
В Самаре, к счастью, осталось немало подвижников, у которых воля к культуре сильнее, чем воля к власти.
Дай же им Бог.
*
НА ДВОРЕ - НОЯБРЬ И НЛО
За окном - неугомонный птичий грай. Что-то, видно, произошло в этом птичьем парламенте, но что именно - глядя через стекло угадать невозможно. Цепочка звуков осторожно вытягивает нас на прогулку.
Светило надежно укутано в облака - обозначено лишь блеклым контуром диска. Зато гораздо ниже таинственно сияет и пульсирует ярчайшее нечто. Оно то вытягивается в ослепительное веретено, то "сгущается" до бубнового туза, то обретает некую сладкую глазу и милую вкусу обтекаемо-каплевидную форму.
Поиграв таким образом с нашим воображением (всеобщим! Но ведь все разом оптически обмануться практически не могли), оно растворилось бесшумно-бесследно.
Произошло это ровно в полдень.
Лес как бы проснулся: приободрился, приосанился. На одной из куртин самой прозрачной - отдаленные ели явственно обозначили зеленый, глубоко декольтированный бархатный наряд.
Ветер, нетерпеливо огибая березовую рощицу, вырвался на белый, пестроцветный луговой простор и, набегавшись, начал подкрадываться на цыпочках к одинокой, пушистой березке.
Сказать бы ей, желтокудрой, что на дворе - ноябрь!
Да некому.
Звенящая тишь.
Пустота и безлюдье окрест.
*
К О Л О К О Л
Мгновенно пожирающий пространство туман цвета сцеженного молока укрыл и укутал окрестность.
Легкий
Тишина и лесной покой одновременно хороши и опасны для зверья: грубый хруст веток издалека упредит, но ведь и охотник вскинет свой смертельный стальной жезл на малейший нечаянный шорох. И одним легким "зовущим" движением пальца распорядится: быть или не быть этой конкретной, горячей звериной жизни
Сегодня слышали два отдаленных выстрела.
В этих-то заповедных, исповедальных местах!
В тишине они подобны грозным грозовым раскатам. И гулять в ту сторону сразу же расхотелось.
... Наступил "сороковой день" Поэта.
Где-то в Москве собрались его осиротевшие друзья. "Маяк" представил его первый диск. Господи, срам-то какой: только первый и посмертный. Прозвучали две щемящие душу песни. Как два выстрела.
Было физически больно от того, что обезъязычили уникальный народный колокол.
Стало пусто и одиноко.
Скоро ль родится новый гений на нашей грешной земле?
*
С Т И Х И Я
С самого утра, словно группа захвата, заняли просторный спортзал и до седьмого пота колотили по волейбольному мячу. Он аж звенел от ударов.
Левой-правой-левой-правой-левой.
Кистью-кистью-сильнее-сильнее-еще сильней.
Зато подача была потом: от стены до стены.
В зал заглянул бадминтонист-самородок.
Дал нам форы двенадцать воланов, но все-таки объегорил подчистую. Только в конце гейма по-настоящему ощутили удар, резкость, азарт.
Нежданно сбылась годовая, "сочинская" мечта о бассейне.
Эта, более плотная стихия ласкала, нежила и баюкала наши невесомые тела. Она поглощала целиком, без остатка, без звука и всплеска. Впрочем, иногда брызги тоже летели.
Особенно буянили затейники-остряки, пытаясь хватать женщин за ноги. Видно, этих бугаечков опьянила сытная еда и открытые купальники - рядом. Но нас они оплывали подальше: утопил бы любого из этих "водоплавающих" алкашей без предупреждения.
*
С Н Е Г А
Наш парк навестила внезапная оттепель. Снега - ни крошки. Ни капли. Дорожки - сухие. Инкрустированные листьями "блюдечки" льда пропали, словно их и не было.
На фоне голубого неба - отчетливая графика. Тончайшая, изумляющая, причудливая сеть веток и веточек, словно гигантская, глобальная, прилежно сохраняемая паутинка.
Где же хозяин всей этой красоты? Сбежал в очередной раз, прихватив золотую табакерку, украшенную алмазами. Сегодня наш край - словно зябнущее гнездо после птиц, спешно отбывших в ближние и дальние страны. Стыдно. И больно душе.