Гусару на коня не сесть красиво так,Как на телегу сел тот молодой батрак.Он сено свез, свалил, сложил на чердаке,На хутор едет он в телеге налегке.Везут его волы, он смотрит молодцом. Передний самый вол шагает с бубенцом. Редчайший бубенец! Так звонок он в пути,Что мог бы где-нибудь за колокол сойти.Кричит батрак волам: «Вперед, волы, вперед! – И правою рукой с телеги кнут берет.Берет с телеги кнут – сажени три в длину -И хлещет им волов: – А ну, волы! А ну!..»А девушка в саду полола в этот час,И парень подкатил к забору в самый раз.Она, и не взглянув, по звуку поняла -Чей это кнут и чья упряжка подошла.И девушка в саду обрадовалась так,Что вырвала цветок, а вовсе не сорняк.А если вырван он, назад не посадить.И парню тот цветок пришлося подарить.А парень- что ж сказать? Не мог он, молодой, Подарка не принять от девушки такой,-От девушки такой, что как цветок сама И что совсем, совсем его свела с ума.И гордо свой цветок он к шляпе прикрепил,В телегу снова сел и дальше покатил.На хутор держит путь и, торопя волов,Как жаворонок он заводит песнь без слов.Поет батрак о том, что в сердце он
берег,Что чувствовал давно, а высказать не мог.И песня так звучит, что – видно по всему – Все жаворонки здесь завидуют ему.
Сатмар, сентябрь 1847 г.
ЗА ГОРАМИ СИНИМИ…
За горами синими, в долине,Жить ты будешь, милая, отныне,Будешь жить под кровлею одною С мужем, осчастливленным тобою.Уведу тебя, мой друг, далеко,Все к востоку поведу, к востоку,Уведу в Эрдей тебя, в селенье,В романтичное уединенье.Дни счастливые пойдут за днями,Ибо лишь природа будет с нами,Славная, сверкающая вечно И тобой любимая сердечно,Потому что лгать она не станет,Не предаст она и не обманет,Не поранит и не покалечит,А добру научит и излечит.Будем жить от света в отдаленье,И не шум его, а отраженье,-Только эхо шума мирового,-Вроде гула дальнего морского,Будем слышать. Снов он не развеет,А, напротив, новые взлелеет.О цветок единственный! С тобою Мы помчимся над большой землею.В той пустыне мира, дорогая,Выучу заветные слова я.Их сказать стремлюсь уже давно я –Милой назову тебя женою.
Сатмар, сентябрь 1847 г.
ЖИТЕЛИ ПУСТЫНИ
Вот в горах пасется серна,Щиплет мох она у скал;Вот орел несется к солнцу И в лазури с глаз пропал;Вот в листве зеленой рощи Птичья армия поет,И змея среди деревьев Извивается, ползет;Страус глупой головою Зарывается в песок;С сатанинскими слезами Крокодил в тростник залег;Тут копается гиена,Будто труп в земле зарыт;Там – кровавыми глазами Разъяренный тигр глядит…Где же лев? Куда девался?Он охотником сражен?Иль, быть может, в дальних странах Заблудился где-то оп?Этот лев не заблудился,Хоть и любит он бродить!Не убит он! Не убили!Он не даст себя убить!Но сражался он жестоко,Победил он в той войне И, чтоб новых сил набраться, Отдыхает в тишине.Отдыхает лев усталый Там, где пальмы зелены…Отдыхаю, лев усталый.На груди своей жены!
Колто, 9 сентября 1847 г.
НАПРАСНАЯ ТРЕВОГА
Я разразился б хохотом, Раскрыв до боли рот,Я хохотал бы бешено,Да стыд меня берет.Я думал, что я умница.Какой нелепый бред!Такого простофили На свете больше нет.Туда, сюда, как щепку,Бросала жизнь меня.Как жаждал я покоя, Безветренного дня!И что же я придумал?Женился, господа…Женитьба и спокойствие – Какая ерунда!Друзья мои тревожно Шептались меж собой:«Вдруг вместе с ним отправится И лира на покой!Чтоб листья шелестели,Ведь должен ветер дуть,И в штиль, как листья чуткие, Молчит поэта грудь».Друзья, вы зря тревожились,Что я не буду петь:Как раньше не молчал я, Молчать не буду впредь.Я так спою, что в реках Запенится вода…Женитьба и спокойствие – Какая ерунда!
Колто, сентябрь 1847 г.
ОСЕННИЙ ВЕТЕР
Осенний ветер шелестит в деревьях,Так тихо-тихо шепчется с листвой.Не слышно слов, но грустные деревья В ответ ему качают головой.Я на диване растянусь удобно.День гаснет. Скоро вечер. Тишина. Склонив на грудь усталую головку, Спокойно, тихо спит моя жена.Рукой счастливой слышу колыханье Ее груди. В моей руке другой История сражений за свободу – Молитвенник и катехизис мой.В душе моей гигантскою кометой Горят его живые письмена.Склонив на грудь усталую головку, Спокойно, тихо спит моя жена.Народ, покорный бешенству тирана,В сраженье гонят золото и кнут.А вольность? За одну ее улыбку Герои в бой бестрепетно идут И принимают, как цветы от милой,И смерть и раны, что дарит она. Склонив на грудь усталую головку, Спокойно, тихо спит моя жена.Так много славных, о святая вольность, Пошли на смерть для дела твоего!И пусть победы нет – победа будет! Последний бой сулит нам торжество, Ты отомстишь за раненых и мертвых,И будет месть прекрасна и страшна! Склонив на грудь усталую головку, Спокойно, тихо спит моя жена.Передо мной кровавой панорамой Встают виденья будущих времен:В своей крови враги свободы тонут,От тирании мир освобожден.Стук сердца моего подобен грому,И молниями грудь рассечена. Склонив на грудь усталую головку, Спокойно, тихо спит моя жена.
Колто, сентябрь 1847 г.
С ТОЙ ПОРЫ…
С той поры, как счастливо женился, Властелином дома я сижу:Трон мой – кресло; длинный стебель трубки, Словно скипетр, я в руке держу.И с достоинством невероятным Благосклонно принимаю я Верноподданных моей державы,И полна приемная моя.Девочка, ты в розовом наряде И к тому ж красавица собой!Подойди, сестренка, потолкуем!Первенство, конечно, за тобой!Девочка лукавая! Ведь прежде Ты меня старалась избегать.За тобой, за Радостью, я гнался,Но никак не мог тебя поймать!Все ж попалась, фея! И за крылья Ухватил тебя я наконец.Стала ты садовницей моею -Что ни день сплетаешь мне венец.Фея, ты даришь меня цветами, Ароматнейшими на земле.А шипы--они щекочут только!Видишь – нет царапин на челе.Эй, холоп сухой и долговязый,Ты, Забота, ну-ка, скройся с глаз!Надоело! Не хочу сегодня Слышать
я твой будничный рассказ.В дни такие славные толкуешь -Как одеться да чего поесть.Прочь! Хоть жизнь и коротка, но все же Этот вздор успеет надоесть!Боль, с лицом расстроенным и темным, Ты какого черта приплелась?Старый враг, неужто не боишься,Что тебя повешу я сейчас?Ты нередко мне терзала сердце -Кровь идет еще по временам!Как мне быть с тобой? Ну, не печалься: Так и быть – тебе пощаду дам!Очень долго мы с тобой боролись,И Победа присягнула мне.Добр я буду, ибо победитель Добротой лишь победит вполне!Что за шум? Беснуется Пегас мой!Пнул его осел какой-нибудь?Иль тоскует конь мой, что давно уж Никуда я не пускаюсь в путь?Погоди же, добрая лошадка,Мы с тобой потопчем облака!Видишь: я покоем властелина Не пресытился еще пока!
Колто, сентябрь 1847 г.
В КОНЦЕ СЕНТЯБРЯ
Цветы по садам доцветают в долине,И в зелени тополь еще под окном,Но вот и предвестье зимы и унынья – Гора в покрывале своем снеговом.И в сердце моем еще полдень весенний И лета горячего жар и краса,Но иней безвременного поседенья Закрался уже и в мои волоса!Увяли цветы, умирает живое.Ко мне на колени, жена моя, сядь.Ты, льнущая ныне ко мне головою,Не бросишься ль завтра на гроб мой рыдать? И если я раньше умру, ты расправишь На мне похоронных покровов шитье?И, сдавшись любви молодой, не оставишь Для нового имени имя мое?Ах, если ты бросишь ходить в покрывале, Повесь мне, как флаг, на могилу свой креп. Я встану из гроба за вдовьей вуалью И ночью тайком унесу ее в склеп.Я слезы свои утирать буду ею,Я рану сердечную ею стяну,Короткую память твою пожалею,Но лихом и тут тебя не помяну.
Колто, сентябрь 1847 г.
ПОСЛЕДНИЕ ЦВЕТЫ
Во вражде со всем красивым,Осень яростным порывом Рвет венок с чела земли.Не найти цветов по нивам,И у нас в саду тоскливом Те, что были, отцвели.Юля – умница, на грядке Собрала цветов остатки И связала их в букет,Чтобы их на стол поставить,Этим радость мне доставить И спасти цветы от бед.Если умереть им надо За окном на клумбах сада,Пусть умрут они у нас.Может быть, в воде кувшина Легче будет им кончина Здесь, под лаской наших глаз.
Колто, октябрь 1847 г.
ВСТАРЬ И НЫНЧЕ…
Встарь и нынче, встарь и нынче,-Так же дождь шумел с утра,Был такой же резкий холод,Та же хмурая пора.Хорошо я день тот помню… Длинным, грязным большаком Некий юноша печальный Одиноко брел пешком.В старой выцветшей одежде,С бледным пасмурным лицом,Шел блуждающим осенним Облетевшим деревцом.Шел он, шел, и на развилье,Где раздваивался путь,Он не спрашивал прохожих,На какой ему свернуть.И не все равно ли было:Ни на этом, ни на том Не ждала его подруга И не ждал радушный дом.Хочешь знать, жена, что сталось С этим юношей? Так знай: Горевать о нем не стоит,Он попал недавно в рай.Но не думай, что из этой Грустной жизни он ушел,Нет, земли он не покинул,Но блаженство здесь нашел:В этой комнате уютной,Возле сердца твоего,-Ты, жена моя, малютка,Ты, живое божество.
Колто, октябрь 1847 г.
СТРАНА ЛЮБВИ
На днях я видел сон.Спал я иль грезил наяву, не знаю,Но сон мне памятен во всех чертах. Красивый, дивный сон! За описаньем Его подробностей дрожит рука. Куда-то я тащился. Виноват,Наоборот: шел быстрыми шагами, Стараясь не смотреть по сторонам. Вид этих мест был страшно зауряден, И заурядней были, может быть,Лишь люди края;Холодные, бесстрастные глаза, Обыденные, будничные лица.Так вот, я, значит, мчался, торопясь Оставить по возможности скорее Людей ужасных и ужасный край,И подошел К высокому забору,На воротах которого, вверху,Алмазной радугой сияла надпись: «Страна любви».Я в нетерпенье распахнул калитку И внутрь вошел.И что ж я увидал?Единственно поэт Или художникВ горячечном восторге созиданья Могли б представить что-нибудь Подобное.Передо мной лежал цветущий край, По-видимому, местонахожденье Действительного рая.Далёко вширь раскинулась равнина С сортами древовидных роз Размеров дуба.Посередине тысячью извивов Текла река, все возвращаясь вспять, Как бы не в состоянье оторваться От только что мелькнувших берегов.На горизонте громоздились скалы,На головах которых,Как кудри, завивались облака.Как вкопанный смотрел я вдаль, забыв Закрыть калитку; как завороженный Пошел вперед,Доверившись какому-то влеченью.Я шел лугами,По ним бродили молодые люди С опущенною головой,Как будто бы ища в траве иголку,Я их спросил, что ищут Они с таким стараньем.«Рвем ядовитые растенья»,- был ответ. «Зачем?» – переспросил я. «Для отравы. Чтоб выжать сок и, выпив, умереть».Я удивился и пустился дальше.Я подошел к стволу Огромной розы,Чтоб отдохнуть под ней,Но обомлел и отскочил обратно.На ней, над головой моей, висел Повесившийся юноша. В испуге Я побежал от этой розы прочь Аллеей целою таких деревьев К другой, и третьей, и четвертой. Всюду Одно и то же зрелище, На всех Висело По человеку.«Скорее за реку! – подумал я.-Наверно, тамОткроется страна любви счастливой,Как обещала надпись».Я на берег сбежал и прыгнул в лодку.Я быстро греб, но греб, закрыв глаза:Со дна реки всплывали кверху трупы.И юноши и девушки, топясь,Ныряли стаей вспугнутых лягушек.Я переправился. Все тот же ужас: Останки отравившихся, тела Повесившихся и прыжки с утесов,А на местах паденья – мозг и кровь Самоубийц. Я проблеска искал.Ни одного. Все то же. Беспросветность Самоубийства и улыбка синевы Над чудной, улыбающейся далью.