Странствующий рыцарь
Шрифт:
Лорд Гарамон величественно кивнул гофмейстеру, и тот сделал знак ратникам у больших дверей.
Они отошли назад, убрав свои длинные церемониальные алебарды, и двери распахнулись.
Подбежав к дверям, покрасневший от напряжения толстый глашатай объявил:
— Сигибольд из Бордело, владетельный рыцарь и конюший герцога Альберика, правителя Бордело!
— Значит, не от короля, — прошептал Бертелис, за что удостоился сурового взгляда Фолькара.
Среди собравшихся послышалось перешептывание, когда в зал вошел рыцарь и направился к трону лорда
Подойдя к возвышению, на котором стоял трон, рыцарь опустился на одно колено и склонил голову.
— Герцог Бордело свидетельствует лорду Гарамону свое почтение, — произнес рыцарь.
Лютьер кивнул, принимая приветствие.
— Вы оказываете честь моему двору своим присутствием, сэр рыцарь.
Не желаете ли, чтобы вам подготовили комнату для отдыха? Вы явно проделали долгий путь, и, возможно, желаете отдохнуть, прежде чем сообщить о цели своего визита?
— К сожалению, нет, — ответил рыцарь с поклоном. — Время не позволяет мне принять ваше щедрое предложение.
— Нет? Ну что ж, тогда говорите, — велел Лютьер.
— Мой лорд, увы, я принес дурные вести. В юго-восточные земли Бордело вторгся враг. Герцог направил меня просить вашей помощи, чтобы отразить это вторжение.
Придворные изумленно ахнули и стали перешептываться. Глаза Калара загорелись, он переглянулся с братом. На губах Бертелиса появилась легкая улыбка. Лютьер поднял руку, призывая к тишине, сверкнули кольца на его пальцах, и шум в зале утих.
— Воистину дурные вести, — согласился Лютьер. — Что за враг посягнул на прекрасные земли герцога?
— Зеленокожие, — с горечью ответил рыцарь.
Это слово было встречено проклятиями и мрачным ропотом. Лютьер, подождав немного, снова поднял руку, призывая к тишине. Секунду кастелян размышлял, сурово нахмурившись.
Его глаза обратились к небу, словно в ожидании божественного озарения, устремив взор к высоким арочным окнам, застекленным цветными стеклами, откуда на него смотрели изображения его предков. Придворные выжидательно смотрели на своего сеньора.
Между жителями Бастони и Бордело не было особой приязни, но во времена войн они всегда выступали вместе против общего врага.
Наконец лорд Лютьер опустил взгляд и снова посмотрел на рыцаря, ожидающего его ответа.
— Вы уже обращались за помощью к другим рыцарям Бастони? — спросил он.
— Да, мой лорд. Я получил обещания помощи от более чем двух тысяч рыцарей вашей высокочтимой земли.
— И вы уже говорили с лордом Сангассом, его владения в дне пути к западу отсюда? — спросил кастелян, сверкнув глазами.
При упоминании этого имени Калар напрягся. Уже девять поколений Сангассы были смертельными соперниками владетелей Гарамона.
— Да, мой лорд, — ответил рыцарь, не замечая напряжения в зале. — Благородный сеньор Сангасс обещал помощь своих рыцарей.
Калар нахмурился.
Кастелян с непроницаемым лицом некоторое время размышлял над этой информацией. Наконец он обратил взгляд в сторону Калара, и между ними словно установилась безмолвная связь.
— Бертелис, Калар, — сказал лорд Гарамон. — Подойдите.
Бертелис поднялся по ступеням возвышения, высоко подняв голову.
Калар последовал за ним, его сердце громко стучало. Они с Бертелисом встали по обе стороны от трона своего отца.
— Сэр Сигибольд, это мои сыновья и наследники. Они отправятся в Бордело, чтобы помочь рыцарям вашего герцога в борьбе с ненавистным врагом. Вместе с ними отправятся рыцари моей свиты.
Калар не мог сдержать радости, и почувствовал, как на его лице появляется широкая улыбка — как и на лице Бертелиса.
— Герцог Бордело будет почтен их присутствием, — ответил рыцарь. — И я уполномочен передать его благодарность за вашу щедрую помощь.
Лютьер поднялся с трона, и Калар с замиранием сердца увидел, как его отец пошатнулся. Но он не шагнул вперед, чтобы поддержать отца, зная, что сделать это означает подчеркнуть слабость лорда Гарамона перед его двором. Кастелян все же удержался и, выпрямившись, обратился к собравшимся дворянам:
— Да будет всем известно, что сыны и наследники лорда Гарамона отправятся в Бордело завтра утром. Сегодня же ночью лорд Гарамон устраивает пир, желая им победы и славы на поле боя.
Собравшиеся приветствовали эти слова одобрительными возгласами и аплодисментами.
— Сэр Сигибольд, не окажете ли вы нам честь, присутствуя на пиру сегодня вечером? — спросил Лютьер.
— К сожалению, не могу, мой лорд, — ответил рыцарь. — Я должен ехать дальше и собрать больше рыцарей для помощи герцогу.
Лютьер кивнул.
— Дамы и господа, — объявил он. — Мы готовимся к войне.
ГЛАВА 3
— Выпьем за моих сыновей! Пусть Владычица направит их копья, и пусть они вернутся ко мне с победой и славой!
Пирующие одобрительно зашумели, и Калар с Бертелисом со звоном сдвинули полные кубки. Каждый из братьев выпил по большому глотку вина. Их щеки уже и так были красны от выпитого, а животы полны еды.
Остатки пира простирались перед собравшимися дворянами на широких столах в пиршественном зале. Кости бросали прямо на покрытый соломой пол, где за них грызлись охотничьи собаки Лютьера и — когда никто не видел — слуги-крестьяне. Скелеты целиком зажаренных кабанов и оленей лежали на огромных блюдах, очищенные от мяса. Кости куропаток и зайцев валялись на свинцовых и серебряных тарелках, плавая в лужах густого соуса из грибов и сыра. Изысканные тарелки, на которых подавали жареных больших хищных рыб, выловленных в реке Грисмери к северу отсюда, были отброшены в сторону. От рыб оставались только блестящие белые кости и огромные челюсти в остатках белого винного соуса.