Страсти по Веласкесу
Шрифт:
– Сама не понимаю, зачем я согласилась на эту авантюру?
Можно было бы, конечно, буквально в нескольких словах объяснить ей причины, по которым она накануне вечером не только не бросила трубку, а, напротив, с большим вниманием и до конца выслушала все, что я ей говорила. Только зачем? Придет время, и все встанет на свои места. А сейчас пока еще рано, излишняя поспешность все только испортит. Короче, я промолчала. Елене это не понравилось.
– Чего вы добиваетесь?
Голоса она не повысила, но нервно сжавшие карандаш тонкие пальцы и сухой треск сломанного дерева говорили
– Истины, – ответила я, глядя ей прямо в глаза.
Стороннему наблюдателю мой ответ мог показаться чересчур уж высокопарным, но в тот момент именно это и требовалось. Каждый из сидящих за столом насторожился.
– Какой истины? О чем вы говорите?
Хозяйка кабинета с трудом сдерживалась, чтобы не перейти на крик, и это еще больше накалило обстановку. Публика занервничала и беспокойно заерзала на стульях. Осталось дожать совсем немного, и я не упустила возможности. Не отводя взгляда от Елены, я тихо, с приличествующей случаю скорбью, произнесла:
– Об убийстве Андрея Егоровича Фризена. Вам, Елена Анатольевна, он доводился мужем, а остальным собравшимся… кому отцом, кому любовником, кому работодателем. Так или иначе все здесь были связаны с усопшим и потому все, хоть и в разной степени, причастны к произошедшей с ним трагедии.
Как только то, о чем каждый думал и так, было произнесено вслух, тишина раскололась.
– Неправда! Я не имею никакого отношения к этому убийству, – дрожащим от слез голосом выпалила Нина.
Примостившись на кончике стула, она нервно терзала кружево носового платка и выглядела действительно несчастной.
– Рассказывай! Чего ж ты, в таком случае, так дергаешься? – насмешливо фыркнула Люся и завертела головой по сторонам, ища поддержки у окружающих.
Единственная из всех, она чувствовала себя совершенно спокойно и, безмятежно развалившись на стуле, от всей души наслаждалась ролью стороннего наблюдателя. В своем немыслимом наряде, с разноцветными прядями волос и раскованными манерами эта «продвинутая» девица выглядела абсолютно неуместно в столь солидном кабинете, и у каждого, кто видел ее, возникало ощущение, что забрела сюда по чистому недоразумению.
Окружающие, занятые собственными переживаниями, на Люсин выпад никак не отреагировали. Только Елена хлопнула рукой по столешнице и раздраженно прикрикнула:
– Люся, прекратите немедленно. Сейчас не время для свар.
Люся хотела что-то сказать, но, покосившись на хозяйку, передумала. Естественно, чем позволила выразить свое неподчинение, независимо дернула плечом. Сидящая напротив нее Лиза с жадным вниманием исподтишка следила за перепалкой, но стоило Люсе мимоходом глянуть на нее, как она моментально потупила глаза. А Дарья в этот момент вздрогнула и покосилась на хозяйку кабинета. До этого момента она упорно глядела перед собой, демонстративно не проявляя интереса к тому, что творилось вокруг. Мне стоило огромного труда притащить ее на эту встречу, и теперь она дулась и делала вид, что все происходящее ей абсолютно не интересно.
– Повторяю, здесь собрались все, так или иначе причастные к убийству господина Фризена. За исключением одного лица, но этот человек сейчас в больнице.
– А кто это? Я лично ее не знаю. А вы? Видели ее когда-нибудь? – не выдержала и снова ввязалась в разговор неугомонная Люся.
Бесцеремонно ткнув пальцем в Дарью, она так и заелозила на стуле от возбуждения. Публика переглянулась, но от комментариев воздержалась. Похоже, каждый для себя уже решил в коалиции не объединяться и отстаивать собственные интересы в одиночку. Что касается Дарьи, так она ограничилась тем, что одарила нахалку тяжелым хмурым взглядом.
– Зря суетитесь, Люся. Дарья моя подруга.
– Вот так объяснение! Ее подруга! А сами-то вы кто?
– Меня можно было бы назвать посторонним человеком, если бы помимо моей воли меня не втянули в эту историю. Мне это не нравится, и я хочу разобраться.
Нервы у Елены окончательно сдали, и она раздраженно выпалила:
– Послушайте, хватит слов! Если есть что сказать, говорите! А если все это лишь игра на публику, не тратьте попусту наше время.
Она была права, тянуть дальше не имело смысла.
– Действительно, заболталась, но это все от волнения, – согласилась я. – Переходу к сути. Все началось с письма, которое я получила по электронной почте. Текст его был таков: «Поручаю найти картину Веласкеса «Христос в терновом венце», незаконно изъятую в 1924 г. у княгини Екатерины Павловны Щербацкой. В расходах не лимитирую, в случае успеха гарантирую оченьщедрое вознаграждение».
– Странное послание… Вы вообще-то чем занимаетесь? – пробормотала Нина.
– Я искусствовед, – с любезной улыбкой пояснила я и этим ограничилась. Утверждение было не совсем верным, но в данном случае точность значения не имела, а мне так было удобнее. Меньше ненужных вопросов. Нину, однако, мой ответ не удовлетворил, и она собралась спросить что-то еще, только я ей такой возможности не дала. Показывая, что тема исчерпана, я решительно вернулась к прерванному повествованию, и Нина смолчала.
– Текст письма меня удивил, и я поехала за помощью к своему другу. Сама я в компьютерах почти ничего не понимаю, а он специалист.
– В какого рода помощи вы нуждались? – задала вопрос Елена.
– Письмо оказалось без подписи и обратного адреса. Я хотела узнать координаты неизвестного заказчика.
– Узнали?
Вопрос был задан с небрежной насмешливостью, потому и ответ прозвучал точно так же:
– Это к нашей истории отношения не имеет.
Елена лишь усмехнулась. Я ответила ей улыбкой и ласково проговорила:
– Важно другое. У Герасима, так зовут моего приятеля, я столкнулась с Лизой.
Вся компания дружно глянула на сгорбившуюся на стуле девушку.
– Она, видите ли, была его подружкой.
– Я не была! Я есть! – зыркнула на меня Лиза и тут же, словно испугавшись, снова спрятала глаза.
Я посмотрела на нее долгим взглядом и, ничего не ответив, продолжила рассказ:
– С этой встречи и началось мое погружение в круговорот событий. В тот же день я получила второе письмо. И опять без подписи. Мне его подбросили под дверь. Если желаете, могу ознакомить.