Судьба найдет на сеновале

Донцова Дарья

Вероника Григорьевна махнула рукой:

– Лучше не вспоминать. Закончилось все трагично, дочь умерла от передозировки. Нина осталась круглой сиротой, и я ее удочерила – не хотела, чтобы в школе, в институте, на работе девочке пришлось пояснять: «Кто отец, не знаю, мать была героинщицей». У Нины в анкете указано: отец умер через месяц после рождения дочери, мать портниха. Спасибо, одна клиентка помогла: ее муж занимал высокий пост в милиции, поэтому я получила исправленную метрику ребенка и удочерение прошло быстро.

Гудкова секунду помолчала.

– В начале девяностых наша жизнь как-то наладилась, но потом случилось несчастье. Мы обитали на Старом Арбате в большой коммуналке, в двух

комнатах, остальные занимала Валентина Ивановна Родина с дочерью Герой, ровесницей Нины, девочки ходили в один класс. Отношения с Родиной у нас были скорее родственные, чем соседские, жили коммуной, близко дружили. И вдруг Гера умерла от воспаления легких. Нина тяжело пережила кончину подруги. Сейчас уж не вспомню, сколько лет тогда было несчастной малышке. Восемь? Девять? Нина в тот момент впервые поняла, что дети тоже могут уйти из жизни, и страшно перепугалась. А Валентина Ивановна впала в глубокую депрессию и где-то через год после потери дочери покончила с собой. В Москве уже можно было приватизировать жилье, и мы с Родиной незадолго до беды с Герой это сделали. Собираясь проститься с жизнью, Валя составила завещание в мою пользу. Нам с Ниной досталась вся жилплощадь. Моя девочка прекрасно училась, а когда она поступила в институт, я разменяла квартиру на две отдельные. Нина ведь взрослела, у нее появились приятели, и я решила, что не стоит ей жить вместе с матерью. Да, да, я не называю себя бабушкой Нины, я ее мать. Из ателье мне пришлось уйти, сил обслуживать клиентов уже не хватало, и дочка стала мне помогать материально, поскольку с первого курса активно снималась. Нина меня обожала. Став женой Сухорукова, она принесла мне связку ключей от этого здания и отдала со словами: «В тебе много нерастраченных сил, вот и руководи отелем. Всем служащим зарплату будет платить мой супруг, а ты просто веди дела и радуйся. На третьем этаже оборудована квартира, надеюсь, тебе там понравится, над интерьером работал один из ведущих английских дизайнеров».

Вероника Григорьевна прервала рассказ и выпила свой давно остывший кофе.

– Обстановка мне не понравилась, но, чтобы не обижать Нину, я изобразила полный восторг. Свою квартиру я сдаю, гостиница приносит стабильный доход, в деньгах я не нуждаюсь. Все шло прекрасно до вчерашнего вечера.

– Понимаю, вам трудно вспоминать, но нам надо знать, как вела себя Нина перед тем, как расстаться с жизнью, – сказал я.

Гудкова снова сложила руки на коленях.

– Все это очень странно. Я жаворонок, просыпаюсь в пять, а в двадцать тридцать уже очень хочу спать. Нина прекрасно знает о моих привычках. Но, к сожалению, свободное время у нее бывает как раз поздно вечером. Вернее, вечер – это для нее, для меня же одиннадцать часов – глубокая ночь. Но чтобы увидеть Нину, я пила кофе и не ложилась. К сожалению, наши встречи стали редки, дочка старается посвятить свободные минуты мужу. Старалась… Ох как тяжело говорить о ней в прошедшем времени! Вчера я Нину не ждала, она не звонила, не предупреждала о визите. Девочка всегда меня ставила в известность о приезде, боялась разбудить, приехав внезапно. Нина очень внимательна. Была…

– Кто впускает припозднившихся гостей, когда вы укладываетесь спать? – спросил я.

Собеседница слабо улыбнулась.

– Портье живет в отеле, у нее комнатка на первом этаже, на входной двери снаружи звонок. В десять тридцать вечера администратор уходит с поста, но в ее обязанности входит впускать гуляк. Люди у меня живут спокойные, шумных нет. Я обхожусь минимумом прислуги. Я понятия не имела, что вчера ночью Нина заняла четвертый номер.

Хозяйка гостиницы встала и двинулась к кухонным шкафчикам.

– Меня утром разбудил вопль Эльвиры Елкиной, которая занимает пятый номер. Она владелица фитнес-центра

в Калуге, приезжает в Москву на всякие выставки и мероприятия. Сегодня собиралась посетить клуб «Прайд», куда из Америки прилетел всемирно известный тренер, чтобы дать серию открытых занятий. «Прайд» расположен в Подмосковье, Эля встала рано и пошла будить Нину.

– Будить Нину? – в недоумении переспросил я. – Елкина и ваша дочь были знакомы?

– Думаю, нет, – ответила Гудкова. – Эля сказала портье: «Я вошла в четвертый номер, чтобы поднять актрису, и увидела…»

Пожилая дама замолчала.

– Понятно, – пробормотал я. – А почему вы, узнав о трагедии, обратились к Борису Янкелю?

– Не могу вам описать степень своего ужаса, когда я осознала, что произошло, – поежилась хозяйка отеля. – Я бросилась к телефону, хотела позвонить в полицию, но тут разум ко мне вернулся. Если Нина умерла, ее уже не спасти, надо постараться сохранить доброе имя девочки. И нельзя допустить, чтобы пресса мусолила фамилию Сухорукова. А кто приедет по моему вызову? Парни из местного отделения, которые тут же сообщат о произошедшем газетчикам. Я не хотела распространения информации о самоубийстве, вот и обратилась к Янкелю. Борис Миронович человек со связями, приехал мигом, но, увы…

На лице Вероники Григорьевны на короткое мгновение появилось выражение неприкрытой злости.

– Эльвира оказалась мерзким человеком. Не ожидала от нее такого поведения. Елкина живет у меня со дня открытия отеля, казалась интеллигентной женщиной, ничего плохого я за ней не замечала. Но сегодня! Пока я общалась с Борисом, потом, по его указанию, не входя в четвертый номер, тщательно закрыла его, владелица фитнес-центра позвонила в «Желтуху» и растрепала о самоубийстве известной актрисы. Более того, сделала фото тела несчастной Нины и передала снимки прессе. Нет, вы представляете?

Гудкова включила чайник и облокотилась на столешницу.

– Как назвать женщину, которая поступает подобным образом? Стоит над погибшей и щелкает телефоном!

Я не нашел нужных слов, выдавив из себя:

– М-да…

– Знаете, почему мерзкая баба так поступила? – вспыхнула Вероника Григорьевна. – Она договорилась с репортерами, что те, рассказывая о несчастье, будут упоминать, что Нину нашла владелица фитнес-центра «Бицепс», то есть решила использовать наше горе для самопиара. Представляю, какова будет реакция Алексея Игоревича, когда он услышит мой рассказ про Елкину. Думаю, от спортзала сей мадам даже мокрого места не останется.

– Вы знакомы с Сухоруковым? – уточнил я.

– Конечно, – подтвердила собеседница. – Чай с ним каждый день не пью, но пару раз в гостях в особняке миллиардера бывала.

– Похоже, супруги любили друг друга, – вздохнул я.

– Да, верно, – подтвердила Гудкова. – Думаю, сейчас Алексею Игоревичу очень плохо. Простите, голова заболела, хочу прилечь… Запишите номер моего мобильного и, если у вас еще возникнут вопросы, звоните, постараюсь на них исчерпывающе ответить.

– Хотите, я приглашу сюда нашего врача? – предложил я. – Она очень милая и знающая женщина. Анна померяет вам давление, сделает, если нужно, укол.

– Спасибо, – отказалась собеседница, – мне надо побыть одной.

Вероника Григорьевна отвернулась. Я встал, откланялся и покинул мансарду.

Макс и Аня были на первом этаже возле стойки рецепшен, за которой находилась заплаканная женщина лет сорока. Я посмотрел на Воронова, и тот сразу сказал:

– Мы с Аней хотим пообедать. Пойдешь с нами?

– С удовольствием, – кивнул я.

Макс обратился к портье:

– Подскажите, где поблизости есть хорошее кафе? Чтобы вкусно и не бешено дорого. Мы перекусим, а потом поговорим с вами. Пожалуйста, не покидайте рабочее место.