Судьбы, как есть
Шрифт:
— Битва за урожай! Так это тогда называлось. И действительно это была битва со своими поражениями и победами, с прибылью в зерне и потерях в бойцах, в наградах и разломах людских судеб.
Но как же была желанна встреча с семьей, это он вспоминает всегда с огромной душевной теплотой. После долгой разлуки Артем не мог надышаться семейным очагом. Маленькая Оля ползала по нему на диване, старшая Юля показывала свои рисунки, а Людмила готовила на кухне их любимое блюдо — манты. Утром Артем убежал расформировывать свою роту, и продолжалось это «издевательство» над целинными «героями» почти до конца ноября. Дальше все пошло,
У Шмелева в ведомости контрольных занятий на огромном плакате красовались, кроме физической и технической подготовки, все заниженные оценки, и даже по его любимым предметам: вождению, стрельбе — стояли двойки.
Начальник штаба дивизии, полковник Тимохин, как оказалось потом, постарался на славу, поставив старшим проверяющим, при проведении контрольных занятий, задачу: «Отнестись к майору Шмелеву со всей, так сказать, пролетарской принципиальностью.
Нельзя, мол, поощрять тех, кто плохо себя зарекомендовал на Целине». И два заместителя очень угодили начальнику штаба, вместо полученных отличных оценок по стрельбе и вождению подали в общую ведомость «двойки». Тимохин решил таким способом в наступивший аттестационный год Шмелева с должности снять и вместо него поставить свою кандидатуру.
Поэтому, исходя из подготовленного доклада штабом дивизии, генерал начал распекать Шмелева по полной.
Артем такого оскорбления не вынес и поднял высоко руку, а потом и, вставая, попросил слово у комдива.
— Садитесь, майор, — начал кричать на него с места полковник Тимохин.
— Вы еще пытаетесь меня перебивать и хамить, — возмутился комдив, — каков наглец. Командир полка, вы распустили своих подчиненных.
Но сквозь этот «лай» Артем сумел все-таки вставить свое возмущенное предложение:
— Я не согласен с оценками, они липовые, и перестаньте на меня кричать в два голоса, — громко сказал майор Шмелев.
Это возмущение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Генерал Кулибин в недоумении, глотая воздух, вылупил глаза и замолчал. Тимохин соскочил с места, готовый рвануться по рядам и разорвать наглого майора. Командир полка прикрыл, от неожиданного поворота событий, ладонью свой рот, как будто извиняясь за своего подчиненного. Зал сильно загудел. Так с начальством еще никто не говорил. Но офицеры знали, что Шмелев говорит правду.
— Да, я вас… пытался что-то придумать и высказать в зашумевший зал комдив.
Но Шмелев отчебучивал дальше. Он повернулся налево и стал, протискиваясь между сидящими офицерами, продвигаться молча к выходу. Чем он тогда руководствовался? Артем сказать не может и сегодня, но хуже того, когда он услышал приказ: «Майор, вернитесь!». Шмелев, выйдя из рядов, повернулся к сцене с трибуной и столом руководства дивизии, сказал:
— Вы не правы! Я не позволю на меня орать, и служить под знаменами таких начальников не буду! — сказав громко и так уверенно, что в зале наступила полная тишина, майор твердым шагом покинул зал. Он не знал
Вечерние нравоучения комполка, замполита и секретаря партийной организации никаких раскаяний в содеянном со стороны Шмелева не дали. Артем Шмелев был готов к самым худшим предсказаниям и ушел домой страшно усталый, обиженный и абсолютно одинокий человек в своих думах и печалях. Только в ушах все стоял голос комдива: «Вернитесь, майор!». А возврата назад Шмелев не хотел, он бросил вызов системе, хамству и за все то, что ему подсунули в качестве роты на Целину и вообще за все то, что с ним делали последнее время, отправляя его на новый год в отпуск, потом сразу же на трехмесячные курсы, а потом на Целину.
По дороге Артем зашел в магазин и купил бутылку коньяка. Людмилы пока дома не было. В этот день в солдатском магазине, где она работала продавцом, был учет, и она задерживалась. Дети играли в комнате. Артем разделся. Зашел на кухню. Налил себе полный стакан коньяка, но пить не мог. Он сидел и, вспоминая происшедшее за день, сам себе говорил:
— Все. Теперь-то точно все пошло под откос. Съедят однозначно. В лучшем случае, если не снимут с должности комбата, то отправят служить в Даурию, Борзю или Кяхту, а в худшем — снимут с должности и отправят туда же, где один оклад и почти та же природа, где пьют и теряют семьи, где служат не по пять, а по семь и более лет.
За такими раздумьями и застала своего муженька Людмила, которой через мужа ее напарницы уже донесли странное поведение Шмелева на подведении итогов сборов и высказали свое предположение по наказанию, очень похожее с тем, о чем сидел и думал майор. После некоторых расспросов и ответов Людмила вдруг вынесла свое решение:
— Ничего, Артем, не печалься, в забайкальских дырах тоже живут офицерские семьи и там те же должности, и кто работает, тех тоже выдвигают, люди там живут, и мы проживем, до замены еще три года, а там заменимся и уедем навсегда из этих мест.
Артем удивленно поднял на нее свои глаза. Он мог ожидать упрека за свою невыдержанность или сожаление о случившемся, но такого он не ожидал. Его любимая жена готова с ним ехать в любую дыру! Артем ласково улыбнулся и, поднявшись со стула, нежно обнял ее.
— Спасибо тебе, дорогая, а я-то уже подумал, что все пропало, не поедешь ты со мной во тьму тараканью, где не будет второго оклада, не будет твоей работы, а будет тот же песок, холод и те же ветра.
— Ничего, пробьемся! Первое время я с девочками уеду в Омск, а потом, как обживешься и получишь жилье, приедем к тебе, — сказала уверенно и, как будто бы уже завтра готовая к выезду Людмила.
Артем был счастлив! Так может говорить только по-настоящему любящая жена офицера. И все его размышления по Целине, его обиды, его неудачи, его промахи ушли далеко на задний план, и даже то, что он только что считал опрометчивым шагом, уйдя с совещания, теперь стало верным и достойным поступком.
После того злополучного подведения итогов, Артем продолжал командовать танковым батальоном в котором было 280 человек, 40 танков, одна БМП-1К, БТР-60ПБ и 15 автомобилей. На вторые сутки его вызвал к себе в кабинет начальник штаба полка майор Ермак Сергей Данилович и сообщил о назначении расследования по майору Шмелеву.