Судный день

Гусейнов Иса

Выпученные глаза его горели яростью. Проходя мимо бугра, где стоял Насими, он смерил его взглядом с головы до ног и подошел к Фазлу.

– Я не могу не вмешаться в безумную речь Сеида, хоть и отлучен тобой, Устад!
– сказал он.
– Я принимаю позицию мюридов как позицию Хакка и не принимаю позицию Насими и твою личную! Удали его из среды мюридов и прикажи ему дервишествовать. Иначе я могу волею всех мюридов лишить его хирги за отрицание Дня Фазла и Царства справедливости!

Фазл, опустив голову, тяжело дышал.

Раздраженный молчанием и отключенностью Фазла, Юсиф, как если бы он обращался не к могущественному Хакку, а к провинившемуся мюриду, прикрикнул:

– Почему не отвечаешь?! Шестеро твоих халифов отвергли тебя! Седьмой ушел, не удостоив

тебя намаза! Очень возможно, что он сейчас, как и некогда прежде, служит Диву! А восьмой твой халиф, вот он... перед тобой! Подняв, как знамя, давно отжившую свой век деревяшку, мечтает с ее помощью одержать победу в стане врага! Единственно верный тебе халиф стоит перед тобой. Почему ты не отвечаешь ему, Устад?!

Фазл стоял с закрытыми глазами, и никто не слышал, как проговорил он про себя: "Ложь, опять ложь..."

Юсиф еще раз громко потребовал удаления Насими и, опять не получив ответа, гневно крикнул:

– Повели наказать его! Если этого не сделаешь ты, то я волею мюридов прикажу, и его закидают камнями!

Мюриды стихли. Ярость Юсифа заставила их смолкнуть. И тут с бугра раздался голос Насими:

– Эй, невежда, если даже распнут меня, как Ису (Иса - Иисус Христос ред.), от истины своей не отрекусь! Если в твоей воинственной голове есть местечко, не занятое жаждой войны и власти, то наберись терпения и выслушай доводы в подтверждение моей истины!

Достоинство и выдержка Насими привели Юеифа в бешенство. Не сломившись от одиночества, человек этот, высившийся на бугре во весь свой рост, оказался опасным врагом. Юсиф никогда не любил его, но опасным не считал. Когда халифы, прощаясь с ним на берегу Куры, сказали: "Берегись Насими!" - он ответил с улыбкой: "Что может Насими против воли мюридов?" И позже, когда, назвавшись Дервишем Ватином, он призывал к самопожертвованию и вместе со сходом поджидал Всадника вечности, он ни разу не вспомнил Насими. Он привык считать халифов и себя всевластными и только сейчас ощутил силу одинокого, отлученного от дел халифа. Оставив безмолвствующего Фазла, Юсиф с криком пошел на Насими:

– Что ты можешь нам доказать? Только с позиции врага можно отрицать Царство справедливости!
– И, обратившись к мюридам, бросил подстрекательский вопрос: - Как мы поступим с тем, кто сомневается в Царстве справедливости?

Юсиф в бешенстве не постоял бы перед тем, чтобы закидать Насими камнями.

– Царство справедливости - наша святыня!
– загудела толпа в ответ.
– Нет пощады тому, кто бросит камень в святыню!.. Не поглядим - кто, лишим хирги! Насими должен отречься от своей позиции!

Юсиф бросал короткие быстрые взгляды на Фазла. Молчание его, так же как и молчание Насими, просившего выслушать его доводы и замолчавшего, было чревато взрывом. И, чтобы еще больше разжечь бунт мюридов, заставить навсегда замолчать обоих молчащих и окончательно утвердить свою власть, Юсиф заговорил, не давая передышки ни себе, ни тем, кто его слушал:

– Нам известно, почему Фазл не поощряет оружие! Мы слышали. Он говорил нам на реке Кюрделем: "Восстание наше требует жертвы". И о том мы слышали, что он решил пожертвовать собой ради сохранения в нас Хакка! Но мы полны решимости воспротивиться этому и самим пойти на самопожертвование ради сохранения Хакка в Фазле-Хакке! Я уверен, что мы в конце концов придем к согласию с Устадом. А Насими известный упрямец, Его упрямство можно сломить только всеобщей волей! Изъявите же свою волю, мюриды! Изъявите!

Юсиф всколыхнул толпу своей короткой речью; она пришлась им по душе, она была понятна им и близка.

Фазл, обрадованный и гордый интуицией и проницательностью любимого ученика, вобравшего, как принято было у них говорить, "в себя все черты своего Устада" и говорившего словами Устада, как если бы он присутствовал в Малхаме на намазе, был настолько же огорчен и угнетен потрясением мюридов-скитальцев, когда открылось, что семь лет они жили ложным обещанием. Раскрыта тайна Хакка, и обещание Царства справедливости врагом и разоблачителем религии, которая лживо обещала людям рай в потустороннем мире, тоже ложно. Ему нечего

больше таиться, он откроется мюридам до конца. Он скажет им, как и мовлане Таджэддину в Малхаме, что вовсе не против того, чтобы взять власть и занять свое место у трона повелителя, опирающегося на учение хуруфи, - напротив, он мечтал бы увидеть своих скитальцев счастливыми, у родных очагов, в кругу семьи. Именно с этой целью он и включил когда-то в резиденции Ахи Гассаба в программу День Фазла и предназначил тебризский трон Высокоименитому и наследнику его, верному Амину Махраму. И если все сложится счастливо, то мюриды и союзники изопьют еще из чаши победы и, посадив Высокоименитого или же его достойного наследника Амина Махрама на тебризский трон, объявят его государем Азербайджана и Ирана и создадут Царство справедливости. Но мюриды должны знать, что оружие - не единственное средство создания Царства справедливости, и если дела пойдут, как намечено им, Фазлом, то все обойдется без оружия. Второе, что должны знать мюриды, это то, что Царство справедливости, созданное на ограниченной территории невозможно оградить от окружающего царства гнета и тирании, и тому убедительный пример Страна спасения.

Созданная Высокоименитым двенадцать лет назад с помощью восставшего класса ремесленников, она оказалась лицом к лицу с миром завоевателей-тиранов. Именно поэтому в Царстве справедливости не будет совершенной свободы, и мюридам придется подчиниться воле, опирающейся на меч и силу, что будет унижать их достоинство. К тому же, по мере усиления опасности извне - нашествий, войн, погромов, - мюриды, сами превратившись в рабов своих страстей, станут творить несправедливость, чинить погромы и, окончательно переменившись нутром, потеряют веру в человека и в грядущее. И наступит светопреставление, ибо потеря веры в человека это и есть светопреставление.

Фазл в своей книге доказал ложность предсказаний в религиозных книгах гибели и воскресения человечества, равно как и Судного дня, понимаемого как Суд всевышнего; ибо если творец - вселенная - вечен, то и человечество - часть вселенной - также вечно. Сочинители Торы, Библии и Корана не поняли истинного смысла Судного дня, предсказанного в глубокой древности каким-то совершенным, или же исказили его преднамеренно ради утверждения страха божьего в душе человека. Фазл понимал Судный день как потерю памяти человечества, плодов тысячелетнего совершенствования, веры в человека. И, следовательно, царство Фазла-Хакка невозможно на ограниченной территории, а требует всего земного пространства, и, как сказано в "Книге вечности", наступит не раньше, чем человечество спасется от разности вероисповеданий, языков и убеждений и вступит на единый путь познания. И, значит, самоотверженность мюридов не в том заключается, чтобы, выкинув за ненадобностью символический деревянный меч, взяться за настоящий, а в великом терпении и способности вынести все муки и страдания на пути к совершенству. Эта высшая самоотверженность, отвергая все преходящие заботы, каковой, несомненно, является и Царство справедливости с центром в Тебризе, всегда прислушивается к голосу Высшего духа, а голос тот говорит: "Эй, дервиш! Если ты не спасешь человека, опутанного ложью в мечетях, церквах, капищах, питейных домах, то и сам не спасешься, и участью твоей навсегда будут войны, кровопролития и слезы, и останешься вечным рабом в руках Дивов; скинь же с себя груз тщетных мечтаний и грез, освободись от суеты сует и ходи по земле с легкостью бабочки и достоинством бога; и посредством тридцати двух букв Хакка приведи сына человеческого к свету познания и сотвори свое Царство человека, который есть бог".

Так собирался Фазл с мыслями, чтобы начать проповедь, как вдруг почувствовал перемену в настроениях мюридов. И, прислушавшись, понял причину этой перемены: свою проповедь он с поразительной точностью слушал из уст Насими. Вот разве что два раза прозвучало имя Юсифа - с ним Насими связывал Царство гнета, в которое неизбежно превратится Царство справедливости с центром в Тебризе, и Судный день тоже связывал с ним. "Победа оружия разорвет нашу цепь, собьет с пути караван и задержит единство на тысячу лет", - говорил он.