Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.
Шрифт:
Рейд Риго поставил британцев в Нью-Йорке в невыгодное положение еще по одной причине: из-за потери разведданных. В начале зимы гарнизон Эйра в форте Уильям Генри насчитывал около сотни рейнджеров под командованием капитана Роберта Роджерса. Но Роджерс возглавил их в январе во время неудачной разведки против форта Карильон, в результате которой погибло почти четверть этого числа, а сам он получил ранение, которое потребовало лечения в Олбани. Он поправится и вернется в форт только в середине апреля. Учитывая эти обстоятельства, рейнджеры не смогли бы уйти далеко от форта, даже если бы условия им благоприятствовали. Но после набега Риго в лесах вокруг озера Джордж появилось множество индейцев — союзников французов. Слухи о поражении Роджерса и авантюре Риго привели сотни воинов из племен оттава, потаватоми, абенаки и каунавага в форт Сен-Фридрих и форт Карильон весной 1757 года. С апреля по июнь под руководством своих вождей и канадских офицеров, таких как Чарльз Ланглайд (который руководил
Уэбб и его офицеры не знали, что с конца лета 1756 года среди индейцев pays d'en haut — верхнего бассейна Великих озер — развернулась самая успешная кампания по набору войск в истории Новой Франции. Энтузиазм генерал-губернатора Водрёйя по поводу использования индейских союзников и широко распространенные сообщения о победах французов при Мононгахеле и Освего привлекли воинов с огромной территории для участия в главной кампании, запланированной на 1757 год: наступлении на форт Уильям Генри. Монкальм, все еще недовольный неконтролируемым поведением своих воинов из племен абенаки, каунавага, ниписсинг, меномини и оджибва после капитуляции при Освего, больше, чем когда-либо, сомневался, стоит ли полагаться на индейцев, но их пересилило огромное количество воинов, появившихся в Монреале и фортах озера Шамплейн с осени 1756 года до начала лета 1757 года. Рассказы, которые оджибва и меноминцы несли домой на Великие озера после падения Освего, «произвели большое впечатление», — отметил помощник Монкальма; «особенно то, что они слышали, как все там купались в бренди». Не меньшее значение, возможно, имела новость о том, что Монкальм готов был выкупить английских пленников у их индейских поработителей после битвы. Как бы то ни было, индейцы пришли в количестве, которое превзошло даже самые смелые надежды Водрёйя, и среди них были воины, проделавшие путь в пятнадцать сотен миль, чтобы присоединиться к экспедиции[247].
К концу июля около 2000 индейцев собрались в форте Карильон, чтобы помочь армии из 6000 французских регулярных войск, морских отрядов и канадских ополченцев, которую Монкальм готовился вести против форта Уильям Генри. Более 300 оттавов прибыли из верховьев озера Мичиган; почти столько же оджибва (чиппева и миссиссауги) с берегов озера Верхнее; более 100 меноминов и почти столько же потаватами из низовьев Мичигана; около 50 виннебаго из Висконсина; воины саук и фокс с еще более далекого запада; несколько миами и делаваров из страны Огайо; и даже 10 воинов из Айовы, представлявших народ, который никогда прежде не появлялся в Канаде. В общей сложности 979 индейцев из pays d'en haut и среднего запада присоединились к 820 католическим индейцам, набранным в миссиях, которые простирались от Атлантики до Великих озер — ниписсингам, оттавам, абенакисам, каунавагам, гуронам-петунам, малекитам и микмакам. При наличии не менее тридцати трех наций, стольких же языков и разного уровня знакомства с европейской культурой проблемы контроля над ситуацией возрастали еще больше, чем обычно. Поскольку Монкальм понимал, что «в лесах Америки без них не обойтись, как без кавалерии на открытой местности», он делал все возможное, чтобы приспособиться, умиротворить и польстить своим союзникам. Но, как он знал лучше, чем кто-либо другой, он не мог командовать ими. Монкальм мог полагаться только на убедительные способности отцов-миссионеров, торговцев-переводчиков и офицеров-воинов вроде Лангладе, которых он «прикреплял» к каждой группе в надежде добиться ее сотрудничества[248].
Роберт Роджерс, рейнджер (1731-95). Изображенный на гравюре эпохи Революции в качестве лоялистского «главнокомандующего индейцами в задних поселениях Америки», Роджерс провел большую часть Семилетней войны, возглавляя отряды рейнджеров, которые должны были заменить индейских союзников, которых не хватало британцам. Он неустанно пытался отточить навыки рейнджеров в ведении войны в лесистой местности, но так до конца и не преуспел в этом; дважды он и его люди ужасно пострадали (а сам он чуть не погиб) от рук французских пехотинцев и индейцев, чей опыт был заметно выше. Однако то, чего Роджерсу не хватало в качестве иррегуляра, он восполнил в качестве саморекламщика. Его «Дневники», опубликованные в Лондоне в 1765 году, закрепили за ним репутацию образцового партизанского
Весной подполковник Джордж Монро привел пять рот своего полка, 35-го фута, в форт Уильям Генри, чтобы освободить зимний гарнизон майора Эйра. Вместе с двумя нью-йоркскими независимыми ротами и почти восемью сотнями провинциалов из Нью-Джерси и Нью-Гэмпшира, команда Монро насчитывала более пятнадцатисот человек в конце июня, когда двое беглых английских пленных принесли первые достоверные сведения о восьмитысячном войске, которое Монкальм собирал в форте Карильон. Монро — «старый офицер, но никогда не служивший в поле» — в течение следующих нескольких недель отправил несколько патрулей рейнджеров, чтобы наблюдать за скоплением французов и индейцев у подножия озера. Ни один из них не увенчался успехом, а отсутствие исправных лодок не позволило Монро провести рекогносцировку до конца июля. Только двадцать третьего числа он наконец рискнул отправить пять рот провинциалов из Нью-Джерси под командованием полковника Джона Паркера в рейд, целью которого было сжечь французские лесопилки у подножия озера и взять как можно больше пленных. На двух лодках под парусом и двадцати китовых шлюпках — практически на всех судах, имевшихся в форте Уильям Генри, — команда Паркера двинулась на север по озеру к Саббат-Дэй-Пойнт. Только на следующее утро они узнали, что их ждут более пятисот оттавов, оджибва, потаватоми, меноминов и канадцев. По словам Луи Антуана де Бугенвиля, адъютанта Монкальма,
На рассвете три английские баржи попали в нашу засаду без единого выстрела. Три другие, следовавшие на небольшом расстоянии, постигла та же участь. Шестнадцать оставшихся барж двинулись вперед в порядке очереди. Индейцы, находившиеся на берегу, открыли по ним огонь и заставили их отступить. Увидев это, они вскочили в свои каноэ, погнались за врагом, сбили его и потопили или взяли в плен всех, кроме двух, которые сбежали. Они привели около двухсот пленных. Остальные были утоплены. Индейцы прыгали в воду и разделывали их, как рыбу… У нас только один человек был легко ранен. Англичане, напуганные стрельбой, видом, криками и ловкостью этих чудовищ, сдались почти без выстрела. Ром, который был в баржах и который индейцы немедленно выпили, заставил их совершить великую жестокость. Они положили в котел и съели трех пленников, и, возможно, так же поступили и с другими. Все они стали рабами, если их не выкупить. Ужасное зрелище для европейских глаз[249].
На самом деле четыре лодки избежали ловушки, но три четверти джерсийских блюзменов, участвовавших в экспедиции, были убиты или взяты в плен. Прибытие охваченных паникой выживших стало первым ощутимым доказательством присутствия большого количества врага в форте Карильон, и это основательно обеспокоило генерала Уэбба, который совершал свой первый визит в форт Уильям Генри, когда появились остатки команды Паркера. Уэбб приказал Монро разместить регулярные части гарнизона в форте и велел провинциалам построить укрепленный лагерь на горе Титкомб, скалистом возвышении в 750 ярдах к юго-востоку от форта, чтобы помешать врагу установить пушки на его вершине. Затем, пообещав прислать подкрепление, он поспешно отступил к форту Эдвард.
Монро очень нуждался в обещанных людях. Когда 29 июля Уэбб уехал, гарнизон форта Уильям Генри насчитывал всего около одиннадцати сотен солдат, годных к службе, а также шестьдесят плотников и матросов, около восьмидесяти женщин и детей и горстка маркитантов. Поскольку общее количество судов на озере теперь состояло из пяти китобойцев и двух вооруженных шлюпов (один из них нуждался в ремонте), Монро знал, что не сможет помешать французам снабдить это место артиллерией. Поэтому чем больше людей будет находиться в форте в день начала осады, тем больше шансов, что они смогут противостоять нападающим[250].
И все же Уэбб, опасаясь ослабить оборону своего собственного поста, форта Эдвард, уговорил себя отправить туда лишь около двухсот регулярных солдат Королевского американского (60-го) полка и восемьсот массачусетских провинциалов под командованием подполковника Джозефа Фрая. Они прибыли вечером 2 августа — в ту же ночь, когда наблюдатели заметили три больших костра на западном берегу озера на расстоянии около семи миль. Две разведывательные лодки были отправлены на разведку. Ни одна из них не вернулась.
На рассвете следующего утра наблюдатели на валах Уильяма Генри начали различать очертания на темной поверхности озера: там, за пределами пушечной дистанции, покачивались около 250 французских бато и не менее 150 индейских каноэ. Офицеры, наблюдавшие за происходящим в полевые телескопы, увидели, что более шестидесяти бато были соединены платформами из досок по типу катамарана; они низко опускались в воду, удерживаемые весом осадных орудий, которые они несли. «Мы знаем, что у них есть Кэннон», — написал Монро Уэббу в одном из трех обращений за помощью, которые он отправил в тот день. Если у кого-то и оставались какие-то сомнения, то теперь стало ясно, что вторая осада форта Уильям Генри будет вестись в европейском стиле[251].