Шрифт:
Без пятнадцати десять на крыльце трехэтажного дома с колоннами встретились два человека. Один из них — средних лет и с приятным лицом — только что вышел из подъезда и не успел еще застегнуть кожаный плащ на все пуговицы. Другой же, не менее приятный на вид, напротив, только-только готовился сдавать пальто в гардероб, а потому был пока что застегнут по самое горло.
— Иван Емельянович! И вы сюда же? — улыбнулся тот, что в плаще.
— Как все, так и я, Эдуард Эдуардович, — усмехнулся застегнутый.
— И подписи уже собрали? — полюбопытствовал
— Собрал, — кивнул не менее приятный.
— Так… Конкурент, значит? — строго спросил первый.
— Да еще какой конкурент! — ответил второй.
Смерили друг друга оценивающим взглядом и разошлись в разные стороны. Тот, кто в плаще, направился в типографию — заказывать предвыборный плакат. А тот, кто в пальто, двинулся в избирком — регистрироваться как кандидат на предстоящих выборах.
А что, в городе N. ожидались какие-то выборы? Ну, как же, город только этим и жил! Все в мире, казалось, в те дни крутилось вокруг должности мэра, к тому времени благополучно отслужившего положенный ему срок. Место мэра освобождается? Это, знаете ли, серьезно! Так удивительно ли, что любое мало-мальски примечательное событие рассматривалось отныне лишь в качестве своеобразного гарнира к некоему пикантному блюду под названием «кандидат на должность главы городской администрации».
В самом деле. Чихнет ли ненароком Эдуард Эдуардович, Степан Петрович ли выйдет утречком на балкон и воскликнет от полноты чувств: «А и хорошо же, черт его дери!» — тотчас же всякий возглас и любой чих спешат подхватить и растиражировать местные газеты. А там — держись! «Этого кандидата и черт не дерет!» — возмущается одна газета. «Наш балкон — с краю», — заявляет другая. А третья подумает, подумает, да как забабахнет на всю страницу: «Это кто там чихает с правой?!». И не захочешь, а статьей зачиха… пардон, зачитаешься.
Как бы то ни было, а мэром желали стать многие. В первую же неделю в избирком пришло человек шестнадцать, потом — еще двадцать пять… Короче, и двух недель не прошло, а коробок с подписными листами натащили столько, что председатель комиссии Баобабс вынужден был собрать экстренное совещание.
— С этим пора кончать! — громогласно заявил Баобабс, и обвел членов избиркома решительным взглядом. — На одно место у нас уже пятьдесят человек набирается. Это же с ума сойти можно!
— Уже не пятьдесят, уже больше, — донесся голос с третьего ряда. — Нынче утром еще четыре ящика… в смысле, кандидата зарегистрировали.
— Вот я и говорю: с этим пора кончать, — гнул свое Баобабс. — Какие будут мысли, предложения? Выкладывайте.
— Может, количество избирателей в подписных листах поднять? — предложил третий ряд. — Скажем, тысяч до сорока?
— Смысла нет, — отмахнулся председатель избиркома. — Да им хоть сорок, хоть пятьдесят тысяч поставь, все равно подписи наберут. В крайнем случае, залог оставят.
— А если кандидатов по возрасту ограничить? — не сдавался третий ряд.
— Нельзя. Нарушение закона! И по национальному
Члены избиркома опустили головы.
— А может быть, на правах лотереи регистрацию кандидатов проведем? — отчаянно выкрикнул третий ряд. — Сделаем все, как положено: барабан с номерками поставим, пару девушек из варьете пригласим…
— Да нельзя нам барабан, поймите! И девушек нельзя! — чуть не простонал Баобабс. — Вообще ничего нельзя, что не по закону… Ни-че-го-шень-ки!
— Тогда остается одно: регистрировать всех подряд, — вздохнул третий ряд. На том и порешили.
Добрались до цифры 76, и на этом вроде бы остановились. День прошел — никого, два прошло — никого…
— Нам бы до вечера продержаться! — воскликнул председатель избиркома под самый занавес регистрации кандидатов. И словно сглазил Баобабс! Аккурат за пять минут до окончания рабочего дня в избирком притащился девяностошестилетний Павел Аверьянович, да не один, а с какими-то Сережей и Игорьком.
— Ты не волнуйся, старик, мы рядом будем, — сказал Сережа. А Игорек демонстративно поддернул рукава своей курточки с наворотами.
— Да уж позову, если что, — пообещал Павел Аверьянович, и отправился прямо к Баобабсу.
При виде посетителя с картонной коробкой в руках председатель слегка позеленел от волнения.
— Там, в приемной, за вами очередь никто не занимал? — тревожно спросил он. — Нет? Ну, слава Богу!.. — Взглянул на коробку и кисло добавил: — Что, дедушка, и вы решили в мэры податься?
— А то! — Посетитель соколом глянул из-под не стриженных бровей. — Я и голосов поднабрал по такому случаю…
— Сколько? — быстро спросил Баобабс.
— Восемь тысяч сто штук! — похвастался Павел Аверьянович. — Да у меня и программа своя есть. Не боись! Я в ней про все написал. И экологию, понимаешь ли, зацепил, и чтобы пенсию вовремя носили…
Короче, зарегистрировали.
Было это двенадцатого числа. А уже тринадцатого все и началось. Сразу семьдесят семь кандидатов вышли на тропу предвыборной борьбы за кресло мэра. А такое, согласитесь, не каждый день случается.
Тринадцатого же и приключился первый казус. Приехавший в Клуб железнодорожников на встречу с избирателями, Эдуард Эдуардович неожиданно узнал, что актовый зал здесь уже арендован на месяц вперед, так что ни с какой программой здесь до самых выборов уже не выступишь.
— Прямо безобразие какое-то! — гремел оскорбленный кандидат, с отвращением прислушиваясь к голосам, доносившимся из зала. Там как раз конкурент Эдуарда Эдуардовича, застегнутый на все пуговицы Иван Емельянович то ли на что-то отвечал, а то ли что-то кому-то доказывал. — Мне сейчас куда прикажете идти? Может, прямо в вестибюле начать с избирателями разговаривать?
— Попробуйте в бывший Дом пионеров сходить, — посоветовали кандидату. — Там вроде бы народу поменьше, как раз успеете к ноябрю выступить.