Так произошло
Шрифт:
Неужели… Это действительно сделал он?
Глядя на мужчину, опирающегося на трость — невысокого, достаточно худого парня, которому явно было не так легко стоять, что сжимал в руке палку для ходьбы — Хейзел просто никак не мог уместить в своей голове то, что он видел перед собой, и что он слышал.
Удар — взрыв монструозной силы, что без всякого сомнения мог оставить от всего Вакуо только дымящиеся руины — был делом рук… Этого человека?
Хейзел мог поверить в мощь Саммер Роуз — о да, слухи о самой сильной охотнице Ремнанта со времен Мрачного Жнеца добирались до
Он вполне верил в Рейвен — та выглядела как человек, что мог перерезать небольшую орду собственными силами — явно в одном шаге от того, чтобы расплыться в усмешке, наблюдая за простыми людьми, ныне смотрящими на нее с уважением, а кто-то и с восхищением…
Он мог поверить в Кроу Бранвена — знаменитый в своем роде охотник, в сотню головорезов за спиной Рейвен — потому, что они выглядели опасно — но более всего от того, что их предположительные силы укладывались в рамки нормы.
Хейзел был силен — но он видел тех, кто был многократно сильнее его в бою. Самые могущественные из охотников — они могли своими руками, взмахом клинка превратить самого могущественного из гримм в кровавую кашу — но…
Но это?
Звезда Хейзела как знаменитого охотника так и не успела взойти — но причина была не в том, что ему не хватало сил для подобного. О нет, если бы Хейзел продолжил выполнять миссии, тренируясь в перерывах, возможно, однажды он столкнулся бы с Саммер Роуз за звание сильнейшего Охотника Ремнанта — но тот отошел от дел ради того, чтобы посвятить все свое время заботе о сестре.
Но это не отнимало ни того факта, что Хейзел был силен — или того факта, что он прекрасно учился в Хейвене — и потому без любой прикидки мол прекрасно понять что то, что было использовано Королем Осмондом — было не Проявлением, а…
Полноценной магией.
Не в смысле старых книг или ритуалов или чего-то подобного, конечно же — в магию вроде книжек жанра фэнтези тот не верил — но в смысле настоящего… Открытия.
Людям вокруг было плевать — они просто были рады тому, что выжили, ценой недолгого нахождения в укрытии и парой выбитых окон — но Хейзел мог понять, что подобное было… Немыслимо.
Во первых, это никак не укладывалось в предыдущую информацию о проявлении Осмонда — значит что тогда? Технология? Второй человек с Проявлением такого уровня? Или нечто большее?!
Подобная монструозная сила, доказанная в качестве не одноразового трюка, а доступной силы не просто могла поколебать расстановку сил — она должна была сломать все правила игры.
Что могло последовать за подобным? Что должно было? И что же последует?
Джонатан поднял взгляд в небо в момент, когда первые чествующие его — и остальных — крики начали разноситься на площади, экстренно переоборудованной в импровизированный помост для его награждения от лица Совета — и выдохнул, глядя на приближающиеся издалека точки.
Армия Атласа… Ну конечно же…
Какой силой воспользовался Озпин, подобрав самый идеальный момент
Сжав трость крепче и улыбнувшись Советнику — тот развернулся.
Начиналась заключительная часть этого спектакля…
Так произошло
Генерал Джеймс Айронвуд не любил действовать в спешке. На самом деле, никто этого не любил — особенно в армии — особенно на руководящих постах — и особенно, если дело касалось спасения жизней.
Спешка в столь важных и вместе с тем столь щепетильных вопросах приводила к жертвам, к тратам, к проблемам и неудачам.
Но действовать в спешке, при всей своей нелюбви к тому, Джейм Айронвуд умел.
Поэтому, когда, в середине сбора и подготовки кораблей к отправке, к длительному полету через океаны в Вакуо по указания Озпина и ради спасения миллионов людей, Джеймсу пришло срочное сообщение — сомневаться у того не было ни возможности, ни времени, ни желания.
Ох, сколько он мог высказать всем, от Озпина до последнего бедолаги-соглядатая, заметившего появление орды Вакуо — за каждую ошибку, за каждую небрежность — и особенно за то, что переданная надежная информация о поведении суперорды в итоге оказалась ложной — но времени на бессмысленные нападки у Джеймса не было.
Размеренная погрузка, лениво отправляющиеся на задание солдаты, рутинно проверяющие готовность рыцарей техники — подобную неповоротливую громаду армейской бюрократии и человеческой лени было нелегко подчинить себе.
Но Джеймс Айронвуд умел действовать быстро — если и не всегда красиво.
То, что должно было занять еще три или четыре часа — подготовка к отправлению — а после этого сама отправка, еще не меньше часа — было закончено за двадцать минут.
За двадцать наполненных матом, криками и гневом генерала минут — и как минимум сожгло две извилины нервных клеток в мозгу Джеймса Айронвуда.
Полет, что занял бы в иных условиях двенадцать часов — при попутном ветре — превратился из ленивого дрейфа в скоростную гонку гигантских китов — боевых кораблей Атласа.
В нормальных условиях боевые корабли Атласа не были маневренным и хоть сколь-нибудь быстрым средством передвижения.
При всей своей мощи и грозном виде, дарующим как уверенность в завтрашнем дне гражданским, так и ужас врагу — если этот враг вообще мог испытывать ужас — боевые корабли Атласа были… Не самым высоким в плане соотношения затрат и эффективности оружием.
Авиалинкоры Атласа представляли из себя сверх оружие.
В том смысле, что они были сверх дорогими, сверх сложными и сверх функциональными — в плохом смысле.
Каждый авиалинкор — это от тридцати до пятидесяти тысяч тонн, поднятый в воздух умом, руками — и деньгами– людей.
Какое нереальное количество праха требовалось авиалинкору для того, чтобы просто держаться в воздухе? О да, разговор здесь шел о тоннах — ежечасно — и о таких суммах, что простой человек не смог бы даже самостоятельно взглянуть на одну, просто запутавшись в числе порядков и расположении цифр.