Танец убийц
Шрифт:
— Ну так отпустите ее и подберите другую. На самом деле, Драга, я же не бюро по найму.
Никогда раньше он не называл ее по имени в присутствии посторонних и не разговаривал с ней в таком тоне.
— Это не самое главное, из-за чего я Вас пригласила. Принадлежит ли капитан Гагович к Вашим людям?
Лаза вздрогнул, как ужаленный осой.
— При чем здесь он?
— Завка говорит, он хотел мне передать через Милицу, что сегодня ночью должен произойти государственный…
Дальше она не смогла продолжить, потому что Лаза с проворностью тигра, вцепляющегося в горло своей жертвы, подскочил к Милице.
— Это
Милица отпрянула к дверному косяку.
— Нет-нет, Завка лжет.
— Вот и нет, так он мне сказал! — воскликнула Завка.
— Вызовите капитана и спросите его! — сказала Драга Лазе.
Генерал глубоко вздохнул и выпрямился. Спокойно, слишком спокойно, как показалось Драге, он сказал:
— Не пугайтесь, мадам, но капитана уже ни о чем спросить нельзя. Он мертв, и все указывает на самоубийство.
— Это неправда! Этого не может быть! — закричала Завка. — Я только сегодня днем с ним разговаривала!
— Вполне возможно. Примерно час назад его нашли мертвым. Он заперся в канцелярии Шестого пехотного полка.
— Боже мой! — прошептала Завка. — Он сказал мне, что хочет пойти в крепость. — Она повернулась к королеве. — Полк празднует сегодня именины святого Славы. Если бы только он туда не пошел. — Она начала рыдать. — Он не сам покончил с собой — его убили, это заговорщики покончили с ним. Они заманили его в крепость и убили. Они узнали, что он хотел предупредить королеву. — Она повернулась кругом и показала на Милицу. — Это она его выдала! Это была она! Она тоже в заговоре!
Милица рассмеялась:
— Не будь смешной. Я провела весь день с мадам, и во время аудиенции, и во время обеда. Когда же я смогла бы пойти в крепость?
— Это было не нужно. Ты послала туда человека.
— Избавьте меня от них обеих, — приказала Драга, повернулась ко всем спиной и подошла к окну.
Позади парка и прилегающей к нему аллеи располагалось русское посольство. Глядя на него сейчас, она осознала, сколько часов в продолжение года провела, как будто пытаясь отыскать там какой-нибудь знак, который мог бы ответить на волнующие ее вопросы.
— Вы позволите мне сейчас уйти, мадам? — услышала она Завкин просящий голос. — Я хочу домой. К моему отцу.
— Почему? Ты боишься здесь остаться?
— Да, мадам.
— Что должно произойти сегодня ночью? Что точно сказал капитан Гагович?
— Что может дойти до схватки между дворцовой охраной и заговорщиками.
— И он полагал, дома ты была бы в безопасности?
— Да, мадам.
— Ну, хорошо. Можешь идти.
Никто не пошевелился. Девушка, которой показалось, что она ослышалась, стояла как вкопанная.
— Убирайся! Исчезни, пока я не передумала!
Завка бросилась вон, как будто комната была объята пламенем.
— Вы позволите и мне также удалиться? — спокойно спросила Милица, как будто разыгравшаяся сцена не имела к ней никакого отношения.
— Милицу посадить под домашний арест, — сказала Драга генералу. — Во всяком случае, до некоторого времени. А там посмотрим.
Милица поджала губы так, что ее рот стал выглядеть как плохо залеченная рана, и взглянула на королеву с неприкрытым презрением. За одно мгновение золото ее трехлетней дружбы превратилось в фальшивую монету.
Не в первый раз в своей жизни почувствовала Драга презрение подданных, что для нее
Лаза увел Милицу, чтобы поместить под арест. Когда он вернулся, то уже не выглядел таким удрученным, как прежде. Арестовать подозреваемого и упрятать его за решетку действовало на Лазу всегда вдохновляюще, он чувствовал удовлетворение, как та домохозяйка, которая привела наконец в порядок давно заброшенный шкаф. Он сделал шаг в правильном направлении, что позволит и дальше бесперебойно функционировать подведомственному ему домашнему хозяйству.
— Наша славная добрая Милица, — сказал он, огорченно улыбаясь, — всегда открытая, всегда преданная, — и такая тварь.
— Вы допросили ее?
— Немного. Конечно, она продолжает свою сказку, что капитан Гагович просил только аудиенции у Вас и она пообещала ему устроить ее завтра. Я заставлю ее рассказать все. Но не будем забегать вперед.
— Вы верите в самоубийство капитана?
— Нет, конечно нет. Полковник Мишич, правда, твердо убежден в этом. По его словам, капитан оставил прощальное письмо своим родителям. Шеф полиции Маршитьянин, которого я послал в крепость, чтобы он там все как следует осмотрел, не во всем согласен с Мишичем. Кое-что ему показалось там подозрительным. Так, например, дверь в кабинет, где нашли капитана, была заперта снаружи, а ключ найти не смогли. Полковой писарь, о чьей комнате идет речь, вернулся совершенно случайно, хотя сегодня из-за праздника у него был свободный день. Он забыл свой бумажник в письменном столе и вызвал слесаря, чтобы открыть дверь. Труп был еще теплым. Повсюду стояли стаканы с вином и тарелки с остатками еды, из чего он заключил, что, перед тем как капитан покончил с собой, или даже в момент самоубийства, в комнате должны были находиться люди. Скорее всего, именно те, которые закрыли дверь.
— Видел ли Маршитьянин прощальное письмо?
Лаза пожал плечами.
— По его мнению, письмо подлинное. Но всегда есть пути и средства заставить человека, у которого нет выхода, написать такое письмо. — По его тону можно было догадаться, что Лаза знаком с такими методами.
— Что за человек был этот капитан?
— Холостяк. Товарищи любили его. Блестящие характеристики. Принадлежал к кругу Драгутина Димитриевича, которого за большой рост и крепкое сложение прозвали Апис. В последнее время, правда, вместе их не видели.