Тайна дразнит разум
Шрифт:
— Так что, голубчик, обращайтесь не к математике, а к жизни, к объективным противоречиям: они на каждом шагу творят математические модусы. Смотрите!
Калугин палочкой на асфальте отметил рисунок мелом, похожий на Магдебургские врата.
— Детский чертеж! Игра в «классы». Две вступительные клетки — полярности: «вода» и «огонь» или «можно» — «нельзя». А при наличии ПАРЫ противоположностей «классы» распределились в строго натуральном ряду чисел — от единицы до десяти…
— Феноменально! Арифметическая прогрессия.
— Продиктованная противоположностями! — Он перевел палочку на водный простор, подернутый солнечной
Профессор изучал фортификацию средневековья. Он знал, что ОДНУ основную линию укрепления добавили ДВУМЯ линиями в форме угла-флеши; затем добавили еще линию и создали ТРЕХлинейный люнет; потом изобразили замкнутый ЧЕТЫРЕХлинейный редут; дальше — ПЯТИгранный бастион. Но ученый даже не задумывался над причиной такой последовательности…
— Доминирует арифметическая прогрессия!
— Продиктованная парой противоположностей…
Они миновали мост и вышли на базарную площадь.
Шум мешал профессору сосредоточиться: привык мыслить в кабинете. На пригорке сверкало зеркальное стекло аптеки. Пора доктору перехватить инициативу, но нет…
— Смотрите! — опередил спутник, указывая на большой градусник, прикрепленный к деревянной раме широкой витрины. — Температурная пара ХОЛОД и ТЕПЛО всегда изменяются по шкале арифметической прогрессии: подъем положительный, а спад отрицательный. Кстати, это подмечено Гегелем. Вспомните «специфическую меру» из «Науки логики»…
В глазах немца восхищение и зависть: русский лучше его, гегельянца, познал Гегеля. Один намек из книги позволил новгородцу сделать философское обобщение:
— Одно противоречие — исток натуральной прогрессии. — Новгородец подвел интуриста к витрине книжного магазина, где висела черно-белая таблица химических элементов Менделеева. — Скажите, профессор, почему вещества поднимаются по шкале арифметической прогрессии? Нуте?
Шарф догадывался, что надо найти пару противоположностей в мире химических элементов, но его отвлекали прохожие. Ему помог русский: пояснил противоречие атома между ядром и оболочкой с противоположными знаками…
И, к своему стыду, доктор философии осознал, что не он просвещает русского провинциала, а тот ведет его за руку. И гид неистощим.
Тут же в гостином дворе под аркой на белом столбе он заметил плакат: на нем сопоставлены аршин с метром, а фунт с килограммом. В тот год Россия внедряла новую метрическую систему.
Калугин озаренно воскликнул:
— Заметьте, вся метрическая система в плену диалектической прогрессии!
— Ваша родина, — польстил немец, — Англию и Америку опередила!
— То ли еще будет! — гордо произнес новгородец и воткнул свою трость в землю: — Вот солнечные часы…
Феноменально! Русский так остроумно вскрыл диалектику часовой светотени, что доктор не смог скрыть восторга:
— О, вы маг-волшебник!
Собеседник почему-то насупился и резко указал на короткую тень «солнечных часов»:
— Время обедать! И время напомнить вам: пусть ваши ручные часы всегда вызывают у вас желание на все смотреть через призму противоречия…
Доннерветтер! Реванш закончился тем, что не он, автор системы конфигурации, разбил противника на почве времени, а тот, без часов на руке, наградил его диалектическими
Вот в чем сила Калугина!
Сегодня он обедал без Гретхен. И даже рад: быстрее освободился. Предстояло убедиться в том, что русские не опередили немцев — Калугин лишь мечтает вывести числа из противоречия, дальше раздвоения не пошел, а это сделал еще Гераклит.
Шарф не задержался в гостинице, однако русский уже стоял возле яхт-клуба. Там, на берегу, оголтело грызлись зубастые псы.
— Цыть! — крикнул Калугин, махая ореховой палочкой, и смело кинулся разнимать собак: — Тубо! Тубо!
Жарким летом бездомные дворняги часто бесятся. Профессор счел неразумным в чужом городе рисковать своим здоровьем. Он заметил, что тихий, скромный, внимательный новгородец может быть энергичным, отчаянным… не только в споре.
— Господин Калугин, у меня по плану музей Передольского намечен…
— Пожалуйста! Я провожу вас до Ильинской…
По дороге Калугин обратил внимание на двухэтажный бревенчатый дом с теремковой башенкой над балконом и широким розовым крыльцом:
— Внизу музей, а наверху — квартира, библиотека с богатейшей новгородикой. Теперь о хозяине: натура широкая — палеонтолог и путешественник, знаток Древнего Новгорода и старой книги; коллекционер и гипнотизер, блистательный лектор и, по словам Сурикова, неплохой рисовальщик. Когда Передольский посетил красноярскую мастерскую, живописец увидел в нем одного из вольных казаков и увековечил в знаменитом полотне «Покорение Сибири»…
— О, жажду познакомиться! — Шарф придавал большое значение фактору наследственности: — Кто есть его отец?
Напротив музея белая церковка. На ее дворике одинокий земляной холмик с крестом и бронзовой пластинкой: «ВАСИЛИЙ СТЕПАНОВИЧ ПЕРЕДОЛЬСКИЙ». Это почетное место предоставил Синод, а похороны были скромнее скромного.
— В копилке коллекционера сын обнаружил две копейки, — Калугин почтительно обнажил голову. — Василий Степанович больше других собрал новгородских ценностей… (В голосе гида гордость.) Сын сельского дьячка достиг высшего образования. Ездил за границу. Снискал адвокатскую славу. Защищал революционеров. На свои сбережения вел под Новгородом раскопки. Открыл стоянку первонасельников. Международному съезду археологов выдал сорок пять тысяч предметов каменного века. Устроитель выставок, лектор, автор книг о местных изысканиях…
На крыльце дома у двери Калугин наметил место для мемориальной надписи:
— Давно пора повесить доску: «ДОМ-МУЗЕЙ ПЕРВОГО НОВГОРОДСКОГО АРХЕОЛОГА В. С. ПЕРЕДОЛЬСКОГО». — Тяжело вздохнув, он продолжал: — Сын унаследовал отцову страсть к собирательству. А в одном даже превзошел родителя. Наследник, как палеонтолог, обратил внимание на странную кость. Она лежала в запаснике на чердаке. Такой кости нет ни у животных, ни у человека…
Краевед согнул указательный палец:
— Не бумеранг ли? А тут известный этнограф посетил родину Миклухо-Маклая и проездом заглянул сюда. Хозяин, разумеется, показал ученому диковинку и высказал свое предположение. Высокий гость рассмеялся: «Новгородчина не Австралия! Не позорьтесь, профессор, уберите с глаз подальше». — Историк энергично выставил пятерню: — Пять тысяч лет назад возле Ильменя взлетел костяной бумеранг. У всех дикарей орудия труда и охоты совпадают, ибо логика вещей диктует логику изобретений…