Тайна Зои Воскресенской
Шрифт:
К. Я этого не заметил… Сталин продолжал ходить и как бы разговаривал сам с собой. «Вы подумайте, – говорил он, не обращаясь, собственно, ни к кому, – современная артиллерия способна расстрелять Ленинград с Карельского перешейка. Было бы очень важно заключить соглашение с Финляндией об обмене территориями. Они отодвигают свою границу, скажем, за Выборг, а мы их компенсируем районом, богатым карельской березой и мачтовым лесом с территории Карелии. Ведь финны на своей стороне все вырубили, лес снесли. Но это следующий этап…»
Я выразил сомнение, что коалиционное правительство Каяндера
Сталин сердито посмотрел на меня и спросил: «Вы сомневаетесь в своих способностях?» – «Нет, Иосиф Виссарионович, сомневаюсь в способностях финляндского правительства».
«А с Таннером можно говорить? Ведь он основатель социал-демократической партии Финляндии, партии очень влиятельной, известный государственный деятель, президент Международного кооперативного альянса». Я сказал, что Таннер занимает резко антисоветские позиции.
Разговор длился, наверное, два часа. Сталин интересовался также возможностями разведки.
Я вернулся в Финляндию, встретился с Холсти. Тот выслушал и сказал, что доложит премьер-министру, но поинтересовался, подразумеваю ли я, говоря о возможной советской помощи Финляндии, продажу ей советского оружия. Я ответил, что при переговорах об экономической помощи, возможно, будет принят во внимание и этот вопрос. Холсти сказал также, что без консультации с правительствами других Скандинавских стран едва ли Финляндия может решать эти вопросы.
Переговоры с финнами велись целый год. В октябре 1939 года, когда уже началась мировая война, советское правительство пригласило финскую правительственную делегацию в Москву, но переговоры закончились полным крахом.
А. М. Да, во всем мире эта война стала весьма непопулярной. Такой колосс, как Советский Союз, обрушился на маленькую Финляндию. Стоило многих усилий уговорить шведов не ввязываться в эту войну на стороне Финляндии… Сейчас ситуация иная, – резюмировала Коллонтай. – Теперь, думаю, можно уговорить шведов выправить свой нейтралитет, запретить немцам транзит войск и военной техники через Швецию на север Финляндии, а также использование шведского воздушного пространства для курьерских самолетов и шведских морских вод для перевозки немецких военных грузов. Скажите, есть ли в Финляндии сильная организованная антигитлеровская оппозиция, готовая вывести финнов из войны?
К. Конечно, есть. Это прежде всего Паасикиви, дипломат, бывший посол в Швеции, молодой парламентарий Кекконен, жена главного редактора газеты «Сосиали Демократи» журналистка Сюльви Кюлики-Кильпи. Жена Таннера, как ни странно, в отличие от мужа стоит на крайне левых позициях, но большого влияния в социал-демократической партии не имеет. К сожалению, активная группа борцов за мир изолирована от общества – большая часть оппозиции заключена в тюрьмы.
А. М. Нам сегодня необходимо действовать сообща. Я надеюсь на вашу помощь, на помощь военного и военно-морского атташе, на моих советников, на торгпреда. Мне нужна очень подробная информация – кто нам может способствовать в этом деле и кто будет препятствовать в Швеции и в самой Финляндии против ее разрыва с Гитлером.
…И
Александра Михайловна почти каждый вечер общалась с членами своей «команды», чтобы выслушать информацию и различного рода рекомендации. Она старалась воздерживаться от комментариев, вынашивая какой-то свой план.
Глава 19. Директор
«Красная капелла» – наша разведывательная группа – действовала в Берлине еще до войны. Первые ее шаги связаны с приходом к власти Гитлера. В эту глубоко законспирированную группу входили представители прогрессивной немецкой интеллигенции, офицеры генерального штаба, бывшие руководящие деятели либеральных партий.
Еще находясь в Москве, мы восхищались самоотверженной деятельностью «краснокапельцев» и каждый раз с душевным трепетом ждали от них вестей…
И вот здесь, в Швеции, в 1942 году мы получаем сверхоперативное задание Центра: немедленно подыскать подходящего человека, которому можно доверить передачу для «Красной капеллы» нового шифра и кварцев для радиостанции.
«Кин» и я прибыли в здешнюю резидентуру практически на пустое место и только-только обзаводились нужными связями и приобретением агентуры.
Прежде всего надо было найти человека, имеющего деловые связи с Германией, совершающего регулярные поездки из Стокгольма в Берлин. Стали искать такого среди наших довоенных промышленных и коммерческих клиентов. Но, увы, многие из них, после того как война прервала торговые отношения с Советским Союзом, связались с фирмами других стран, преимущественно с английскими, а некоторые предпочли немецкие.
Кроме всего прочего, нам требовался человек абсолютно надежный, кому мы могли бы доверить уникальную ценность, которой располагала наша разведка в Европе, – неповторимую «Красную капеллу».
Мы понимали всю важность и ответственность задания. Тем более что срок нам был дан архикороткий – две недели.
Трудно передать наши переживания и каких усилий стоило найти такого человека. Дорожили каждой минутой. Перебрали десятки и десятки персонажей. «Проиграли» самые, казалось бы, невероятные и непредсказуемые варианты. И наконец – о счастье! – нашли.
Меня пригласила жена чехословацкого посланника на дамское чаепитие, и там я познакомилась с женой шведского промышленника, русской по происхождению, но родившейся в Швеции. У нас сразу установился контакт, и мы с «Кином» подружились с этой семьей.
…Это был человек, назовем его «Директор», который в любое время мог отправиться в Берлин по своим коммерческим делам. Я не называю его имени, возможно, он еще жив.
Нужно побывать в нашей шкуре, чтобы понять, как невероятно сложно в течение фактически нескольких суток не только привлечь, но и обучить нового агента правилам конспирации, умению вовремя учесть назревающий срыв, предусмотреть и предотвратить любые случайности.
Наш новый знакомый, теперь уже друг, с немалым трудом воспринимал тонкости и сложности предстоящей работы. Ведь раньше ничего подобного он не знал.