Тайны Инков
Шрифт:
Хотя предания всех народов мира показывают тесную связь человечества с опасностью, идея о Боге с засученными рукавами, о Боге, который неустанно трудится во имя спасения вселенной, одолеваемой неопределенностью, — это идея, которая, выражаясь языком истории, не обладала большой выносливостью. Понимание космической природы опасности — это знание, которое
«исчезает время от времени, потому что в человеке есть нечто, что ужасно влекло его к опасности и в то же время внушало страх перед нею. Нас довели до того, что мы ищем способы отрицать реальность опасности и за пределами судьбы стремимся к чем-то такому, что от судьбы свободно. Человек всегда был склонен проецировать на свое понимание Бога представление о пребывании вне опасности, о высшей силе, которой не может угрожать рок и неопределенность, которые мы видим в этом мире».
Инки весьма
Влечение/отрицание, пережитое человечеством в предвидении опасности, заключено в самих корнях западной традиции. В греческой мифологии Прометей был наказан за кражу «огня» у богов. Эта странная формулировка — в которой обретение человечеством первородного творческого начала, известного также как «огонь», вызвало гнев у богов — является отражением глубоко противоречивого отношения западного человека к способностям собственного восприятия. Для него именно в Прометее — пра марта,или пожаре/осях небесной сферы — представлено приобщение человека к творческому пониманию через созерцание небес. Знамение в небесах предвещало опасность. Вопрос для человека всегда состоял в том, как правильно жить по отношению к этому знанию.
Аналогичным образом в основе мифологии юдо-христианского мышления история об Адаме и Еве Кануне покоится на том же страшном испытании человеческой природы. Как и в мифологии американских аборигенов в эпоху, предшествующую земледелию, Адам и Ева обитают в саду, питаясь плодами деревьев. Им запрещается только одна вещь — вкусить плод древа знания о добре и зле, что они, конечно же, вскоре и делают. Результат? Они выдворяются из Рая, состояния блаженной невинности, и отправляются жить тяжким земледельческим трудом.
Хотя еврейские первоисточники о Происхождении четко не определяют этот плод любопытства, в западной традиции-он всегда считался яблоком. Почему именно яблоком? Это один из тех вопросов, которые я много лет назад отложил в ящик для «вопросов, не имеющих ответов», до тех пор, пока я, в точности как это сделал мой отец и, быть может, делали все отцы со времен Адама, не показал моему сыну «звезду» в яблоке. Если вместо того, чтобы разрезать яблоко по его полюсам, то есть от хвостика до нижней части, вы разрежете его по «экватору», то обнаружите пятиконечную звезду. Помните?
Вот он, тот же «первородный грех», как и у Прометея. Яблоко является универсальным [135] западным символом для всех звезд в небе. Пять концов звезды отображают в символической форме то, что в традиции западной алхимии именовалось «квинтэссенцией», способность проникать взглядом в истинный смысл вещей. (Смотри главу 2, примечание 21.)
В этих удивительных историях о Прометее и об Адаме и Еве их «первородный грех» является бессмысленным, если не понимать его в качестве потенциального греха. Эти истории суть выражение почти невыносимой ностальгии по безвозвратно канувшем в Лету золотом веке, когда мы были едины с природой. Эта возможность была навсегда утрачена, когда началось Время, когда человечество поняло космические масштабы опасности, выраженные прецессией, а вместе с этим вкусило плод от древа знания о добре и зле. Такой плод должен был иметь двойственный характер; он полностью зависел от того, что каждый стремился с ним сделать. Неудивительно, что боги разгневались. Со времен Рая и Прометея первородныйгрех, который человечество отныне должно было совершать снова и снова, означал стремление занять активную позицию по отношению к Балетмейстеру, стремление «устанавливать» закон судьбы. «Первородный грех» возник не потому, что посредством непослушания мы обретаем свойственный нам творческий характер, но потому, что мы — и в этом состоит непреходящий урок последних шести тысяч лет человеческой истории — испытываем непреодолимую тягу к дурному использованию наших способностей, — способностей, которые расцвели в Раю, когда было положено начало времени. По крайней мере об этом говорит нам послание мифологий [136] .
135
Великим
136
Крупное исследование эффективности гомеопатии недавно было завершено в Великобритании. Включившийся в это изучение врач, некогда относившийся к гомеопатии в высшей мере скептически, докладывая его результаты перед профессиональной аудиторией, заключил, что изучение показало одну из двух вещей: либо гомеопатия была чрезвычайно дешевым и эффективным методом лечения, либо в западном научном методе еще имелся некий существенный недостаток. Отчет был отложен и никогда не проводился в жизнь.
Если и есть урок предостережения в трагедии инков, то он заключается в признании иллюзии управления. Если вы хотите рассмешить Бога, сообщите Ему о ваших планах. То, что подразумевают миф или научное признание универсальной непредсказуемости, состоит в том, что для оказания реального воздействия на мир вовсе не следует пускаться в крупномасштабные предприятия. Опасность поджидает нас не с этой стороны; она действует через ощутимую зависимость от первоначальной сущности. Ничто не предопределено заранее, так что все имеет важное значение. Как в добром сказании, судьба подтверждает существование и значение свободы воли.
Иллюзия управления, смешение уровней и возможность катастрофического ущерба — все это хорошо знакомые приметы нашего собственного времени. Одной из областей, в которых эти признаки изобилуют, является западная медицина. Язык современного медицинского обслуживания — «борьба» с болезнью, «объявление войны» СПИДу, «уничтожение» бактерий, поиск «волшебного снадобья» — говорит не о благополучии, а о битве за обуздание болезни. В то же время медицинские страховые компании не будут оплачивать такие дополнительные способы лечения, как гомеопатия, которые стремятся, скорее, укреплять иммунную систему, чем «бороться» с болезнью. Гомеопатию нельзя «проконтролировать» с научной точки зрения, потому что никто, кроме нее самой, не знает, как она функционирует. Не случайно, что такие медицинские методы требуют активного участия «пациента».
Теперь хорошо известно, что многие новые опасные напряжения организмов, которые считались давно уже «уничтоженными», фактически были созданы (вызваны в видоизмененном виде) беспорядочным употреблением наркотиков, разработанных как раз для их «уничтожения». В этом смысле западная медицина укрепила иммунные системы скорее у патогенов, чем у людей. В последние годы, несмотря на недостаточное финансирование программ медицинского страхования, многие люди предпочли искать выход из этого тупика, обратившись к альтернативному медицинскому обслуживанию. Возрастающая опасность со стороны патогенов в ухудшающейся окружающей среде не столько способствует «борьбе» с болезнями, сколько делает их заложниками «практически здоровых». Не исключено, что видимость разобщенности действий, предпринимаемых отдельными людьми и в малом масштабе, в конечном счете окажется обманчивой, и эти действия станут наиболее значительным развитием медицины конца двадцатого столетия. Возможно, действительно правда, что если съедать по яблоку в день — разрезанное по экватору, — то не будет надобности ходить по врачам.
В наше время, величайшим мужеством является способность действовать так, как будто если бы наша жизнь стала иной. Мифология стремится поведать нам о самой удивительной способности человечества открывать дверь в мудрость космоса: если мы постучимся в нее, она сама откроется. Она делает это, в конечном счете оставляя нас наедине с универ-, сальным мифом древних, с мудростью наших предков, посвященных в таинства древнего сокровища. Каким бы знанием ни обладали древние люди, ныне утраченным и ныне же обретаемым заново в последовательной смене миров восхождения человечества к свету, вполне возможно, что конкретный характер этого знания является менее важным, чем существование самой мифологии. Мифология обращается к скрытым в каждом из нас архетипам некой неразрывной линии передачи, энергию которой сообщает любовь к малышу. Это мифология побуждает нас быть достойными настоящего. Это история манит нас назад, к самим себе, назад к нашему настоящему, назад к постижению того, что время мифологии — это теперь.