Тайны затерянных звезд. Том 6
Шрифт:
И это всё не говоря уже о внешних кронштейнах, на которые можно установить дополнительные модули, гибко адаптируя бронескаф под любую задачу.
Минусы у него, конечно, тоже есть. Огромный реактор в качестве источника питания в модуле на спине — почти такой же, как у Жи, — это потенциально слабое место, повреждение которого выведет из строя бронескаф. Проблема лишь в том, что практически наверняка это повреждение выведет из строя вообще всех в радиусе трех километров из-за неконтролируемой реакции деления и следующего за этим взрыва.
Второй и последний минус — это масса бронескафа.
Поэтому, когда оператор понял, что в разрушенном отсеке кроме него есть кто-то ещё, он не смог даже быстро затормозить. Маневровые двигатели отработали на полную мощность, но поди останови эту многотонную тушу вот так запросто!
Из-за этого бронескаф пролетел вперёд добрых четыре метра, и Жи, который так и не успел сдвинуться с места, остался у него за спиной. Застыл над входом, как диковинный паук, подняв одну конечность и не рискуя ставить её обратно.
— Э-э-э… — пробормотал бронескаф в общий гражданский эфир. — Вы, мать вашу, кто такие?
— У нас к вам тот же вопрос! — раздражённо буркнул Магнус раньше, чем я успел сообразить, что ему ответить. — Вы кто такие?
— Нихера себе! — в голосе оператора даже послышалось что-то вроде восхищения. — Дружочек, ты, может, не понял по моему внешнему виду, но тут я задаю вопросы!
И в подтверждение своих слов он протянул руку за спину и вытащил оттуда ствол лучемёта, явно намекая, что мирного решения вопроса ждать не приходится.
Лучемёты — это следующее, и на данный момент последнее поколение развития идей плазменного оружия. Именно их появление заставило пересмотреть классификацию и отделить «классические» плазменные винтовки в класс бластеров, а лучемёты вынести в отдельный вид.
А всё потому, что бластеры стреляли сгустками плазмы, температура и плотность которой были не так высоки. Столкнувшись с твёрдым телом, плазма мгновенно охлаждалась и сжималась, выделяя огромное количество энергии, что провоцировало взрыв, как если бы в цель попали, скажем, гранатой… Только без гранаты.
Лучемёты же оперировали следующим уровнем агрегатного состояния вещества — кварк-глюонной плазмой, которая превосходит обычную плазму по температуре примерно настолько же, насколько обычная плазма превосходит, скажем, воду. При попадании в твёрдый объект кварк-глюонная плазма практически не охлаждается и продолжает своё проникновение внутрь, и только если объект окажется достаточно толстым для того, чтобы она охладилась до терминальных значений, произойдёт взрыв.
Именно поэтому лучемёты запрещены на космических кораблях и станциях. Заряды обычных бластеров будут взрываться на внутренних стенах, корёжа их, но вряд ли доберутся до внешней обшивки, а вот заряд лучемёта с гарантией прожжёт всё на своём пути, включая и половину толщины внешней обшивки, после чего заставит её взорваться с мощностью сверхновой, образуя на станции дыру
Но, кажется, оператор бронескафа об этом запрете не знал. Или, что более вероятно, ему было всё равно. Это вообще обычное дело для тех, кто использует запрещённое оружие там, где это запрещено — им просто плевать. Они не заботятся о последствиях своих действий. Так в своё время делало и «Мёртвое эхо» — когда нужно, не заботилось о последствиях. У Администрации для этого были специально обученные люди, они работали с последствиями, где-то ликвидируя, где-то подчищая, а где-то — создавая необходимый информационный фон. А мы просто делали свою работу.
— Не хотите по-хорошему, будем по-плохому! — довольно произнёс оператор, поднимая лучемёт к плечу. — Капитан! У меня тут безбилетники какие-то обнаружились! Да сам в шоке! Нет, не говорят! Да куда они денутся?!
То ли он забыл, что говорит во внешний эфир, то ли специально это сделал, чтобы мы слышали их разговор и не вздумали рыпаться — я так и не понял. Но его ошибки я не повторил, и, прежде чем заговорить, отключил передачу «вовне»:
— Капитан, у нас проблемы.
— Вижу! — озадаченно отозвался тот. — Интересно, кто это такие?
— Не знаю, но снаряжение у них… удивительное! — я подобрал самое подходящее слово. — Из моего бластера его не пробить, даже если в спину буду стрелять, в реактор. Возможно, нам понадобится огневая мощь всего корабля.
— Не понял. Что ты хочешь?
— Если всё станет совсем плохо, я их отвлеку, а остальные выбросятся в открытый космос. — не сводя взгляда с бронескафа, ответил я. — А вы расстреляете станцию из корабельных орудий. Это единственный вариант с гарантией уничтожить их.
— А как же информация? — тоскливо протянул Кайто. — Она же тоже сгорит!
Ответить я не успел. Во тьме проёма за спиной бронескафа снова замелькали лучи фонариков, и в отсек вплыло ещё два бронескафа, отчего в нём резко стало тесно и даже будто бы тяжелее дышать.
Один из пришельцев был точной копией первого, а вот второй сильно отличался. Его бронескаф не блестел серебристым противолазерным напылением, как остальные, а был угольно-чёрным, словно его оператор вообще не в курсе, как работает лазерное оружие. По угольно-чёрному фону тут и там тянулись косые ярко-зелёные полосы с рваными краями, будто таким образом неведомый художник пытался изобразить следы от когтей неведомого зверя. А самое главное и, пожалуй, неприятное — на тёмном визоре шлема этого вычурного бронескафа красовался белый, слегка стилизованный, череп.
— Гаргос… — выдохнул капитан в комлинк. — Сука, это Гаргос и его ублюдки!
— Не понял… Гаргос это хорошо или плохо? — уточнил я. — В смысле, он друг или нет?
— Какой к херам друг?! — взорвался капитан на том конце. — Это сучий ублюдок и подонок, капитан команды сучьих ублюдков и подонков, и даже корабль его собирали наверняка сучьи ублюдки и подонки! Эта троица готова взяться за любое дело, лишь бы побольше платили, и на их счету больше преступлений, чем юнитов — на нашем!
О как! Это интересно! Капитан знает этих типов. Осталось понять, что с этим делать. А для этого нужно больше информации.