Театр мистера Фэйса

Иллюстрация: «Аликино и бесы рядом с Вергилием и Данте». Джованни ди Паоло. XV в.

— Малыш! Не пей моё пиво! Это пиво моё, и пить его буду только я! — воспитательским тоном внушила мама.

Мама Дороти. Двадцативосьмилетняя эффектная особа с кипельно-белыми волосами. Синие глаза, несколько впалые щёки, черты лица — правильные. Отличная минетчица, не дорожащая телом! Зато телом дорожил её муж — мистер Котик. Зачем даром отдавать то, что может приносить деньги? Тем паче, что спрос на умения Дороти стабильно высок. Но распутные алкоголички этого не понимают, и Дороти давала даром всем, кто просил. До тех пор, пока в её жизни не возник мистер Котик — он отобрал право дарить секс. И подарил сына.

— Жадина ты! — без злости, обыденно, отозвался малыш на слова мамы.

Малыш. Семилетний мальчуган с синими глазами. Худенький, темноволосый, с оттопыренными ушами. Задумчивый тихоня. В джинсовом комбинезоне на помочах, с большим нагрудным карманом на груди. Мало кушает, ненавидит школьную парту и влюблён в театр. Там он буквально живет и если б не наличие мамки — труппе старика Гэмпшира пришлось бы малыша усыновить.

В воскресенье семья пришла в городской «Парк развлечений», где сейчас — вдобавок, раскинул шатры цирк шапито.

Мистер Котик дал жене пятьдесят долларов, а сыну пятьдесят центов, и быстро куда-то слинял. Виват папке! Он — деловой человек и «заключает контракты» даже в выходные дни! Если б не он, то мамка давно бы уже спилась. Но папка заботится о здоровье семьи, добывает работу супруге, не давая времени на излишний расслабон!

Малыш купил пачку сигарет и стал размышлять, где взять спичек. Мама выпила бокал коктейля и запрыгнула в Колесо

В конце концов, во время своих шатаний по «Парку развлечений», полупьяная мама и усталый малыш наткнулись на помост-сцену, перед которой находилась десятка кое-как покрашенных деревянных скамеек. Мама купила себе билет и прошла за загородку, опустила красивую попу на первую от сцены скамейку, рядом с собой поставила неразлучную бутылку пива. Малыша не пустил контролер, настаивая на том, что ему тоже нужен билет.

— Тебе не пять лет, boy. Точно знаю! А право бесплатного прохода имеют люди до пяти лет включительно! — веско сказал контролёр.

— Пожалуйте в кассы!

Пришлось перелезть через невысокое заграждение. Малыш сел рядом с мамой и стал вдумчиво слушать сладкоголосую Джиллу. «Johnny» — песня всех времен и народов! Но в то воскресенье это был просто новый музыкальный хит, и никто не знал тогда, хит на века или на несколько месяцев. Композиция громко заявляла о себе из огромных колонок, стоящих по бокам сцены. Зазывая посетителей проникновенным голосом певицы.

Публика резво заполняла скамейки. Мама прикрыла глазки и тихо подпевала — немного невпопад, да какая разница. Главное, чтобы душа пела!

И тут грянул туш! На помост выбежали циркачи. Разомлевшая публика встретила их аплодисментами:

— Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Жонглёр и факир — крутые парни, что знают толк в крутом шоу!

Жонглер быстренько соорудил из шести предметов пирамидку высотой два фута [1] . Ловко на неё вскочил и начал жонглировать шестью золотистыми дубинками!

Факир достал из-за спины парочку горящих факелов и стал их по очереди засовывать себе в широко открытый рот. Поочередно вытаскивая и выдувая изо рта огромные языки пламени. Зрелище не для слабонервных!

В самый пик шоу на помост крадущимся шагом вышел мим. И учинил безобразие: вздумал передразнивать крутых парней своей пантомимой! Публика предвкушающе засвистела! Пришёл черед акта под названием «Надрать задницу!».

Жонглер соскочил с пирамиды, а факир погасил и отбросил факелы. Вдвоем они схватили мима, нагнули его спиной к зрителям, спустили ему штаны. Контролер услужливо кинул связку прутьев. Задницу мима основательно исхлестали. В кровь! Мим верещал так, что заглушил туш. Публика аж взвыла от ликования!

Малыш брезгливо скривил губы и отвел взгляд от помоста. Достал из нагрудного кармана открытку и уделил ей все свое внимание. Черно-белый оттиск, сделанный в убогой типографии на углу Сэйнт-стрит и сороковой авеню. Центральное место здесь занимал Арлекин, какового истязали обступившие бесы. Рядом Данте Алигьери. В оригинале оттиск являлся старинной цветной гравюрой театра эпохи Возрождения.

— Браво! Бис, джентльмены! — мама захлопала в ладоши! Публика поддержала маму фееричным свистом и рукоплесканием.