Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери (сборник)
Шрифт:
Эта картина нравилась ему даже больше, чем образ догнивающего в доме престарелых Сида, которому как раз хватает остатков мозгов, чтобы понять, что Квентин обзавелся телом двадцатипятилетнего качка и скоро его подошьют к Квентиновой голове.
Но были у него и другие фантазии. Например, он любуется в зеркало на свои мышцы, налитые, как боа-констриктор, потом выпрыгивает из окна и порхает с крыши на крышу, как китайские ребята-акробаты в этом кино, как его там… на языке вертится. Ну, короче, как они. И вот он заскакивает в комнату к какой-нибудь девчонке, которая как раз надевает
Жестко. Преступно. Отвратительно. Он, конечно, не зашел бы так далеко, он же не полный псих. Но какого хрена, что тут плохого, все же только в уме.
Всего пара месяцев – сказали ему. Ну максимум девять. На это время он назначит заместителей: с текущими делами они вполне справятся, а дальше и он подоспеет.
Сейчас он заснет, побудет в царстве Морфея, пока поспевает его новое тело. А через какое-то время, когда оно износится, он вырастит себе еще одно. Это ли не бессмертие?
– Так вы готовы? – говорит доктор Дервент, прерывая размышления Квентина. – Не передумали?
– Полный вперед, – командует Квентин.
Рохля несчастная. Вьючный Дервент. Целыми днями делает процедуры, на которые ему в жизни не накопить.
– Отлично, – говорит доктор Дервент. Он похлопывает Квентина по костлявому плечу. – Голову мы вам живо оттяпаем. Ничего не почувствуете. А потом, когда проснетесь… Полный фарш!
– Да уж, жду не дождусь, – бурчит Квентин.
Как в воду глядел.
Квентин открыл глаза. Он все помнил: как приехал в клинику «Медея»; как ужинал перед этим в ресторане – кстати, надо поговорить с шеф-поваром насчет фаршированного каплуна; последние часы в сознании, последние распоряжения; потом лицо Дейва Дервента, склонившегося над ним, когда пошел наркоз, отблеск лампы в линзах в форме полумесяца.
Сьюзи тоже была там. В последний момент, когда он уже проваливался в сон, она подошла к нему, заслонив обзор своим роскошным тугим бюстом – специально, не иначе.
– Спокойной ночи, скоро увидимся, – жарко прошептала она своими накачанными коллагеном губами ему на ухо.
Кстати, она же не медсестра и не врач. Кто ее впустил?
Неважно, теперь он все выяснит. Утром подъем, марш на работу, к черту докторов, размяться умственно и физически и приступить к приятным хлопотам по поиску врагов и тех, кто не так лоялен, как должен, – и последующему их уничтожению. Он поднимает новую правую руку, чтобы насладиться зрелищем – ни морщин, ни выпирающих вен, ни стариковских сухожилий, – но ничего не происходит. Пройдет, наверное: видимо, анестезия пока не выветрилась.
Он пытается повернуть голову. Ничего не происходит.
Все вокруг видно, словно сквозь стекло.
– Он проснулся, – говорит кто-то.
В поле зрения вплывает женское лицо. Сьюзи. Но Сьюзи чуть другая, похорошевшая, без налета дешевой броскости, облагороженная. Судя по всему, прошла несколько процедур у доктора Дервента. Можно представить, чем она их оплатила, шлюха.
– Привет, Квенти, – говорит она. – Хорошо тебе?
Ее
– В чем дело? – говорит Квентин. Голос его хриплый и слабый, но рот хотя бы работает. И уши. – Где мое новое тело?
Появляется Дейв Дервент. Он тоже изменился. Лицо больше не пухлое; его черты – более резкие, выраженные. Даже благородные.
– Здравствуйте, сэр, – говорит он.
«Так-то лучше, – думает Квентин. – Хоть какое-то разнообразие».
– Только не скажи, что ты облажался на хрен, – говорит он. – Придурок!
– В контракте предусмотрено подобное обстоятельство, – говорит доктор Дервент. – Ваша голова была переуступлена.
– Какого черта значит «переуступлена»? – рявкает Квентин. Хоть рявкать он не разучился. – Как можно переуступить чью-то голову?
– Ты сам вписал этот пункт, помнишь? – говорит Сьюзи. Она еле удерживается, чтобы не захихикать. – Ты весь контракт сам составил!
Она просто бурлит радостью. Квентину хочется ей врезать.
– В случае продажи клиники «Медея» все необработанные клиенты поступают в полное распоряжение нового владельца в порядке переуступки, – цитирует доктор Дервент.
– А вышло так, что, исходя из финансовой целесообразности, клиника «Медея» была продана. – Он уже открыто ухмыляется. И обнимает Сьюзи за плечо.
– И переименована, – добавляет Сьюзи. – Исходя из финансовой целесообразности.
Она уже открыто смеется.
– Мы знали, что можно заработать больше – гораздо больше, чем выращиванием новых тел. Мы просто откладывали головы, пока не накопили достаточно знаменитостей для торжественного открытия.
– Теперь она называется «Головорабская галерея повторного показа», – говорит доктор Дервент. – Броское название. Мы провели фокус-группы, хорошо запоминается, высокие баллы по зрительскому любопытству. Теперь мы – филиал «Брайант энтертейнмент». Люди платят хорошие деньги, чтобы заглянуть во внутренний мир своих любимцев…
– Как такое… Вы не можете запихнуть меня в кунсткамеру! – кричит Квентин. – Да и кто будет платить за то, чтобы посмотреть на отрезанные головы? Это что, шутка? Я еще не проснулся?
– О, гораздо больше, чем головы, – говорит доктор Дервент. – Это не просто ожившие восковые фигуры. Биографические издания, сайты великосветских слухов, реалити-шоу – все это устарело. Наш патентованный сплав нейрологии и цифровых технологий позволяет выборочно активировать любое воспоминание, воображаемую сцену и даже сон, который видел человек, а потом мы можем спроецировать полученные образы на экран. Вместе со звуком.
– Но это… Это… Я требую адвоката! – говорит Квентин. Однако в голосе его звучит отчаяние: он понял, что адвокат ему не поможет.
– Наши действия не противоречат условиям контракта, – объясняет доктор Дервент. – Пока вы спали, мы просеяли ваше сознание и теперь можем предложить клиентам широкий выбор программ.
– Мне больше всего нравится эпизод, где ты имеешь меня своим новым большим членом – он там у тебя почему-то светится, – а потом выгоняешь на улицу голой, – говорит Сьюзи. – Меня это даже заводит.