Тень кондотьера
Шрифт:
Прервав его грязной руганью, я проорал в трубу:
– Немедленно закрой все входы и выходы! Слышишь? Немедленно. Закрой и затаись. Я сейчас подъеду. Понял?
– Не совсем, – пропыхтел Процентщик. – И скажу откровенно, ты меня несколько пугаешь, Егор.
– Да, я тебя пугаю
– Но объясни, почему я вдруг…
– По кочану. Ты теперь знаешь, что я жив, а ему зеркало позарез нужно. Как бы до рукопашной не дошло. Короче, оторви зад и действуй. Всё, давай.
Закончив с Михеем, трубу прятать я не стал, сразу позвонил Уломе на мобильной. Услышав в ответ "временно не доступен", здраво рассудил, что он мог сдать аппарат на вахте штаб-квартиры, и стал вызванивать по сложной схеме через девушку на тайном коммутаторе и дежурного. Почти пять минут на это ушло. Слава
– Говорите, – сказал он.
– Привет, Боря, это Тугарин, – быстро представился я. И не дав молотобойцу ни секунды на встречное приветствие, проговорил на одном дыхании: – Слушай сюда. Слушай и ни о чём пока не спрашивай. У меня есть достоверная информация, что Процентщика сейчас немножко будут убивать. И отнюдь не профаны. Так что хватай, Боря, хлопцев, какие есть под рукой, врубай сирены, и дуй на всех порах к нему в лавку. Мне ещё ехать и ехать, а вам там рукой подать. Может, успеете. Постарайтесь, Боря, успеть. У меня всё.
Улома только ухнул в ответ.
На Российскую я подъехал – пробки, проклятые пробки – только через двадцать три минуты. Молотобойцы уже были на месте и развернулись во всю свою организационную мощь. Те, что были в милицейской форме, оцепили территорию и выставили где надо ограждение, а группа в форме сотрудников МЧС уже приступила к эвакуации работников размещённых в здании организаций. Подметив, что два сапёра работают над стальными жалюзи, закрывающими вход в лавку Процентщика, я припарковал машину у соседнего, расположенного через переулок дома и рванул со всех ног в направлении внутреннего двора. Поскольку проезд туда перекрывали служебная "Газель" с затемнёнными стёклами и "Хаммер", нетрудно было догадаться, что основные боевые действия проходят именно там. Так оно в действительности и оказалась.
Миновав оцепление (парни меня узнали и пропустили, слова не сказав), я вбежал во двор, где и увидел, что боевые маги, растянув солидного вида, состоящий из нескольких плотно соединённых сегментов трос отврата, пытаются очистить Пределы от демона, намертво прицепившегося к стене дома. Демон этот имел, надо сказать, престранный вид. Странность заключалась в следующем: потусторонний гад прятался за огромным, вертикально расположенным панцирем, размер которого, по моим прикидкам, был никак не меньше пяти метров в диаметре. Он закрывал не только окна цокольного и первого этажа, но и до половины – окна второго.
Если бы не размер, да то обстоятельство, что панцирь состоял не из естественного рогоподобного вещества, а из запредельной, переливчатой, принципиально непознаваемой субстанции, то походил бы он на карапакс самой обыкновенной черепахи. Обыкновенной, только очень большой. Ну, очень большой. Ещё, правда, имелась одна особенность: вместо годовых загогулин, вместо привычных глазу и уму петроглифов на панцире демона красовались кабалистические символы. Эти наполненные тайного смысла рельефные знаки жили своей собственной жизнью: исчезали, появлялись, принимали иной вид и менялись местами. Вот таким был тот панцирь. И четверо парней в чёрно-оранжевых комбинезонах, используя мощь своих штатных огненных мечей, старались его пробить, точнее – прожечь. В том месте, где сходились алые лучи, уже серело пепельным накалом безобразное, похожее на одну из клякс Роршаха пятно. Однако для того, чтобы взломать магическую защиту, этого было явно недостаточно. Требовалось пробиться глубже, а лучше – проковырять-пробурить сквозную дыру. Вот тогда только имело смысл озвучивать заклятие сопротивления.
Улома над душой у своих бойцов не стоял. Отойдя в глубину двора, к старой ветвистой рябине, он пытался кому-то дозвониться по мобильному. В отличие от подчиненных одет он был в гражданский костюм: наутюженные брюки, начищенные туфли, галстук шёлковый с блёсками – хоть сейчас на совещание. Правда, пиджак расстегнул, и узел галстука ослабил. Это да. Заметив меня, Улома загрёб свободной рукой несколько раз воздух – ходи сюда, дракон, и когда я приблизился, с озабоченным видом сообщил:
– Михей трубу не берёт.
– Плохо, – сказал я. И повёл головой в сторону гигантского панциря: – А
– Не видел никогда?
– Признаться, до сих пор не доводилось. Даже на картинках.
– А это, Егор-братишка, так называемый демон непреложного вероломства, душегубства и мародёрства. По классификатору Эйсельмаера – груб-кодрот. По определителю Дебибура-Виана – челедриоктопод обыкновенный. – Сообщив мне эту справочную информацию, Улома сложил левую ладонь лодочкой и потыкал в неё трубкой телефона. – Там за бронёй, зубастая кикимора вроде осьминога. К стене клопом присосалась, и теперь кирпич с бетоном мало-помалу в кисель превращает. Ребята отсканировали, говорят, недолго осталось. Расчётное время – четыре с небольшим минуты. Закончит, щупальца выбросит, примется Михея в подвале выискивать. Как раз напротив его коморки примостился. Найдёт, придушит. Вот такая вот у нас, как видишь, оперативная обстановка. Но ничего. Всё, Егор-братишка, будет нормально. Всё будет хорошо. Успеем. Куда мы на фиг денемся.
Зная гораздо больше, чем знал он, я предположил:
– Этому демону, вернее тому, кто его вызвал, не только и столько Михей нужен.
– А кто ещё? – живо поинтересовался Улома.
– Не кто, Боря, а что. Вещица одна. Только давай я об этом чуть позже расскажу. Сейчас – не слишком всё это существенно. Не важно это сейчас. Скажи лучше, чего думаешь предпринять? Силы, смотрю, у вас маловато.
– Силы? Силы скоро навалом будет. Бойцы отделения поддержки ближайшую линию уже подцепили. Тут недалеко, за углом. – Улома показал куда-то в пространство над моим плечом. – Вон, кстати, уже подтягивают. Сейчас быстренько отработают по экстренному варианту.
Я оглянулся. Со стороны соседнего дома, из-за небольшой, выкрашенной в серебристо-серый цвет металлической будки, что загораживала собой часть переулка, выскочили два вооружённые инхипами молотобойца. Один остановился шагах в десяти от будки, второй – за несколько шагов от основной группы. Цепочку выстраивают, тут же мелькнуло в моей голове. Так оно и оказалось. Получив команду то ли по рации, то ли каким-то магическим способом, эти двое скинули к земле цепи боевых поясов – особых ремней, внешне напоминающих страховочный пояс электрика-верхолаза, а затем с поразительной синхронностью вырвали из ножен и вскинули активированные мечи. В то же мгновение голубая молния грубо отобранной у Пределов Силы, продрав пространство по крутой дуге, скользнула по алому острию меча предпоследнего в цепочке молотобойца, упала на меч последнего, ну а тот уже ловким движением перенаправил её на панцирь монстра. В то самое место с меткостью заправского игрока в лапту перенаправил, куда уже тыкали лучами своих грозных мечей остальные боевые маги. Поначалу никаких видимых изменений не произошло. Но затем пятно в точке схождения потоков волшебной энергии заметно потемнело, а вслед за тем стало расползаться и таять. И уже скоро в этом месте зияла приличного размера дыра. Когда же стала она сквозной и граница между Пределами и Запредельным здесь стёрлась, время, как оно обычно и бывает при таких критичных обстоятельствах, замедлилось. Увязло оно, как муха в смоле, в приобретшем диковинную тягучесть пространстве. А после того, как смола пространства окончательно обрела янтарную твёрдость, время и вовсе замерло, став мертвенной вечностью.
Однако вечность оставалось мёртвой недолго.
Спустя миг раздался характерный хлопок, время вырвалось на свободу и пустилось галопом нагонять само себя. В тот же самый момент в многоцветную реальность Пределов мощной струёй ударила сквозь пробуренную молотобойцами дыру непроглядная монохромность Запредельного. Всё вокруг тотчас потускнело, а панцирь монстра завибрировал. Вместе с ним стала ходить ходуном и стена дома. Так закачалась она бедная, что от неё стали отрываться и улетать в разные стороны элементы старинного декора. В какой-то момент показалось, что ещё немного и стена обвалиться, просто-напросто рухнет. А тут ещё и какой-то взрыв случился с той стороны дома. Жуть. Одиннадцатое сентября. Двадцать первое декабря. Спасайся, кто может. Аж во рту всё пересохло. И возникло естественное желание отойти как можно дальше. В глубокой глубине души, конечно. Но возникло.