Тень могущества

Струков Роман

— Какова ваша версия причин столь вызывающего убийства?

— Не возникают ли у сотрудников Управления полиции Восточного побережья случаи э-э… непонимания с сотрудниками Управления по делам бывших военнослужащих?

— Для чего следствие привлекло специального эксперта по холодному оружию? Неужели квалификации обычных полицейских криминалистов недостаточно?

— Что вы можете сказать о находке крупнейшей партии «розового шёлка» в Мегапорту? По словам наших источников, этот груз был адресован лично генералу Томасу Кларку. Как вы может

прокомментировать этот факт?

— Может ли это убийство иметь политическую подоплёку?

Я искоса взглянул на Айви. Холодно-строгая эльфка явно стушевалась. Того и гляди отвечать… или убивать начнёт.

Да и, судя по галдёжу, представители прессы вот-вот должны были договориться до мирового коммунистического заговора, возглавленного реинкарнацией Мао Цзэ-дуна.

— Господа! — резко выдохнул я воздух из лёгких. — Я тороплюсь, но согласен уделить вам четверть часа. Давайте по порядку — один корреспондент задаёт один вопрос и так — по кругу, пока время не выйдет.

Я, как и журналисты, прекрасно понимал, что второй попытки ни у кого не будет — и это сбавило напор, покуда они соображали, чтобы такого спросить этакого, чтобы не получить по шее от редактора.

— Вот вы! — выделил я из толпы того несчастного, который задал свой вопрос первым. Как пить дать, в Национальном агентстве новостей ему больше не работать, вышибут за психологическую неустойчивость.

— Э-э… — репортёр подтвердил моё предположение.

— Ясно, не сформулировали, — я неспешно поднял руку с часми на уровень глаз и щёлкнул таймером.

Тут же из глубины толпы всплыл следующий корреспондент неопределённого пола в характерной шапочке. «Ушастый кролик» — это хорошо. Вопросы у них несколько… пикантные, зато — никакой политики и наркотиков. Маллинсон будет доволен.

— Расскажите что-нибудь о себе! — тонким голоском спросил журналист. — Ваша напарница — эльфка, это как-нибудь влияет на ваши службные и личные взаимоотношения?

— «Ни одному лицу, независимо от вероисповедания, национальности, цвета кожи и иных отличительных особенностей, здоровому психически и не осуждённому ранее согласно законодательству САСШ не может быть отказано в полицейской или иной государственной службе» — процитировал я устав и повернулся к следующей гиене пера, под шумок совершившей фланговый обход и атаковавшей мою напарницу.

— «Домик на крыше». Состоите ли вы в интимных отношениях с вашим партнёром?

— У офицера Стерлинг проблемы с голосом. Небольшой ларингит, — я быстро взял Айви за локоть, там, где, если мне не изменяла память, находилась точка, выключающая руку — поскольку эльфку требовалось срочно отвлечь.

— Что до вашего вопроса, то он не относится к предмету расследования, — добавил я, вызвав сдержанное хихиканье части аудитории.

— Но ведь она ваша жена! — спросила ещё какая-то дама из неизвестного мне таблоида.

Я дал себе слово убить Маллинсона за столь витиеватую легенду… хотя в целом идея мне понравилась.

Характер

вопросов меня совершенно не удивлял — как вы думаете, что может интересовать обывателя? Таких людей на месте преступления будет интересовать, в каком магазине убитый покупал себе одежду и как у него складывались отношения с женой.

— Кстати, почему у вас разные фамилии? — продолжила всё та же репортёрша, и мысленно я её расцеловал, тем паче, что расцеловать было что. Она уводила разговор от скользких тем… и вела время.

— Ну, во-первых, официальной публичной регистрации ещё не было, — проявляю обстоятельность я. — Во-вторых, обычай, по которому жена берёт фамилию мужа представляется мне глупым пережитком прошлого. Наконец, в третьих, я обратился к офицеру Стерлинг как к специалисту экстра-класса по холодному вооружению; так что попросил бы оставить вопросы личного характера для менее официальной обстановки.

— То есть представитель «Нового человечества» в Сенате был банально… зарезан?! — с изданий посерьёзнее наконец-то слетел первоначальный шок.

— Зарублен мечом, так будет точнее, — подарил я журналисту хлёсткую фразу для заголовка и повернулся к следующему, тут же подумав про себя, что лучше бы я этого не делал, наткнувшись на сухощавого господина с логотипом «Таймс».

— Что может заявить полиция о предполагаемой взаимосвязи между убийством Томаса Кларка с одной из самой крупнейших партий «розового шёлка» за последние десять лет?

М-да, значит — тонна, не меньше. Пятнадцать лет назад — я тогда всё ещё патрулировал улицы — взяли девять центнеров дури прямо из Китая; речь шла о промышленных масштабах производства да ещё и предполагаемом вмешательстве иностранной державы во внутренние дела — так что дело быстро забрала себе военная контрразведка.

Лучше бы меня спросили о том, какие позы мы используем в постели. А на такой вопрос как ни отвечай — всё равно его перетолкуют не в твою пользу. Поэтому — для разнообразия и чтобы навыка не потерять — я ответил честно.

— От лица Управления я никаких заявлений делать не уполномочен, — говорю. — Расследование находится в самом начале, и поэтому любое моё предположение будет некорректно — в конце-концов, в нашей стране всё ещё действует презумпция невиновности, не так ли?

— Следует ли понимать ваши слова как указание на наличие у следствия определённых подозреваемых? — вперёд выступает пожилая дама, телеамуницей не увешанная.

Конструкция фразы указывает на высшее юридическое образование.

Рядом с дамой — молодой человек в тёмно-синей униформе, явно из разряда «ходячих кинокамер».

Я скриплю зубами — обозреватель Центральной службы новостей, лично выбравшийся «в поле» — это не фунт изюма.

— Следствие — в моём лице — предпочтёт воздержаться от каких бы то ни было комментариев по вашему предположению, особенно на данном этапе расследования, — учтиво отвечаю я.

— Ещё вопрос, можно? — спрашивает меня дама.