Том 1. Стихотворения 1892-1909

Брюсов Валерий Яковлевич

III

И в великом ужасе, скрывая лица, — люди То бессмысленно взывали: «Горе! с нами бог!», То, упав на мостовую, бились в общей груде… Звери морды прятали, в смятеньи, между ног. Только женщина, пришедшая сюда для сбыта Красоты своей, — в восторге бросилась к коню, Плача целовала лошадиные копыта, Руки простирала к огневеющему дню. Да еще безумный, убежавший из больницы, Выскочил, растерзанный, пронзительно крича: «Люди! Вы ль не узнаете божией десницы! Сгибнет четверть вас — от мора, глада и меча!»

IV

Но восторг и ужас длились — краткое мгновенье. Через миг в толпе

смятенной не стоял никто: Набежало с улиц смежных новое движенье, Было все обычным светом ярко залито. И никто не мог ответить, в буре многошумной, Было ль то виденье свыше или сон пустой. Только женщина из зал веселья да безумный Всё стремили руки за исчезнувшей мечтой. Но и их решительно людские волны смыли, Как слова ненужные из позабытых строк. Мчались омнибусы, кебы и автомобили, Был неисчерпаем яростный людской поток.

Май, июль и декабрь 1903

Все напевы (1906–1909)

Поэту

Ты должен быть гордым, как знамя; Ты должен быть острым, как меч; Как Данту, подземное пламя Должно тебе щеки обжечь. Всего будь холодный свидетель, На все устремляя свой взор. Да будет твоя добродетель — Готовность взойти на костер. Быть может, все в жизни лишь средство Для ярко-певучих стихов, И ты с беспечального детства Ищи сочетания слов. В минуты любовных объятий К бесстрастью себя приневоль, И в час беспощадных распятий Прославь исступленную боль. В снах утра и в бездне вечерней Лови, что шепнет тебе Рок, И помни: от века из терний Поэта заветный венок.

18 декабря 1907

Близкой («Как страстно ты ждала ответа…»)

Как страстно ты ждала ответа! И я тебе свой дар принес: Свой дар святой, свой дар поэта, — Венок из темно-красных роз. Мои цветы благоуханны, Горят края их лепестков, Но знает розами венчанный Уколы тайные шипов. Венок вовеки не увянет Над тихим обликом чела, Но каждый вечер снова ранит Тебя сокрытая игла. В венце, как на веселом пире, — Ты мученица на кресте! Но будь верна в неверном мире Своей восторженной мечте! Мой дар — святой, мой дар — поэта, Тебя он выше всех вознес. Гордись, как дивным нимбом света, Венком из темно-красных роз!

11 января 1908

Элегии и буколики

Одиночество («Отступи, как отлив, все дневное, пустое волненье…»)

Отступи, как отлив, все дневное, пустое волненье, Одиночество, стань, словно месяц, над часом моим! Слышу, тихо грохочут с волной уходящей каменья, Вижу, алый закатный туман превращается в дым. То в алмазных венцах, то в венках полевых маргариток, То в одеждах рабынь, то в багряных плащах королев, То, как ветер, смеясь, то с лицом, утомленным от пыток, Вкруг меня наклоняется хор возвратившихся дев. Взор ваш ласков, как прежде, и шаг, как бывало, размерен… Значит, тот я, что был, если прошлый мне мир возвращен! Подходите, шепчите: я был вам и буду вам — верен, Никому не открою я ваших священных имен! К вашим ласковым пальцам прижму воспаленные веки, К вашим грудям знакомым устало прильну головой… Сестры! нежные сестры! я в детстве вам клялся навеки, Только

с вами я счастлив, и только меж вами я свой! Затихает вдали успокоенный ропот отлива, На волнах потухает змеиностей лунных игра, И, в венке маргариток, склонясь надо мной, торопливо Мне рассказ о прожитом в разлуке — лепечет сестра.

12 февраля 1907

Вечеровые песни

Сумерки

Горят электричеством луны На выгнутых длинных стеблях; Звенят телеграфные струны В незримых и нежных руках; Круги циферблатов янтарных Волшебно зажглись над толпой, И жаждущих плит тротуарных Коснулся прохладный покой. Под сетью пленительно-зыбкой Притих отуманенный сквер, И вечер целует с улыбкой В глаза — проходящих гетер. Как тихие звуки клавира — Далекие ропоты дня… О сумерки! милостью мира Опять упоите меня!

5 мая 1906

Февраль

Свежей и светлой прохладой Веет в лицо мне февраль. Новых желаний — не надо, Прошлого счастья — не жаль, Нежно-жемчужные дали Чуть орумянил закат, Как в саркофаге, печали В сладком бесстрастии спят. Нет, не укор, не предвестье Эти святые часы! Тихо пришли в равновесье Зыбкого сердца весы. Миг между светом и тенью! День меж зимой и весной! Весь подчиняюсь движенью Песни, плывущей со мной.

31 января 1907

У гроба дня

День обессилел, и запад багряный Гордо смежил огневые глаза. Белы, как дым из кадильниц, туманы, Строги, как свод храмовой, небеса. Звезды мерцают, и кротки и пышны, Как пред иконами венчики свеч. Ветер прерывистый, ветер чуть слышный Горестно шепчет прощальную речь. Скорбные тени, окутаны черным, Вышли, влекут свой задумчивый хор, Головы клонят в молчаньи покорном, Стелят над травами траурный флер. С тенями вместе склоняюсь у гроба Шумно прошедшего яркого дня. Смолкните в сердце, восторги и злоба! Тайна и мир, осените меня!

27 марта 1907

Вечер среди снегов

Веет нежная прохлада Наступающей зимы. Тело свежести так радо! Взорам белости так надо В четкой раме полутьмы! Над равниной ярко-снежной Месяц в небе ворожит. Все, как в детстве, безмятежно; Все, как в смерти, неизбежно, Нет желаний, нет обид. Путь мой вьется в бесконечность Меж полей, как мрак, пустых. В думах милая беспечность, И мечты ласкает встречность Рифм знакомых и простых.

2 ноября 1907

Выть без людей

В лицо мне веет ветер нежащий, На тучах алый блеск погас, И вновь, как в верное прибежище, Вступаю я в вечерний час. Вот кто-то, с ласковым пристрастием, Со всех сторон протянет тьму, И я упьюсь недолгим счастием: Быть без людей, быть одному!

Май — июнь 1907