Том 21. Кто убил доктора Секса?

Браун Картер

— Теперь ты понимаешь, Харв? Я не знаю, чего добивается Холман, но я ему не доверяю. Так что держись подальше от него, слышишь?

— Слышу, Марсия, — медленно ответил он. — Но до меня не доходит. Какого черта он собирается делать?

— Говорю тебе: я не знаю! — нетерпеливо бросила она. — Но я сейчас спущусь к нему и постараюсь выяснить. Потом перезвоню, о’кей?

— О’кей, — хмыкнул он и положил трубку.

Я дождался, когда она тоже положит трубку, и аккуратно поместил свою на рычаг. Разговор оказался пустым, единственной фразой, показавшейся мне значительной, был вопрос Харвея: «Какого черта он собирается делать?» —

поскольку, откровенно говоря, я сам не знал, что на него ответить.

Я прошел в передний холл и уже практически приоткрыл входную дверь, когда услышал позади себя возмущенный голос:

— Разве хорошо так поступать, Рик Холман?

Обернувшись, я увидел Марсию Роббинс. Она стояла у подножия лестницы.

Черный шелковый халат был плотно затянут вокруг ее талии.

— Вы уже уходите, даже не попрощавшись со мной? — Стекла ее очков возмущенно блеснули. — Разве так делают, Рик Холман?

— Я знаю, когда следует удалиться, — ответил я ей печально. — Когда я вытащил пустышку, вот когда.

— О чем это вы толкуете?

Я вышел на крыльцо, решительно закрыл за собой дверь и прошел к машине. Неожиданно в голове моей мелькнула одна мысль, которая заставила меня вернуться и позвонить в звонок. Дверь отворилась так быстро, что были все основания предположить, что моего возвращения ожидали.

Руки Марсии дернули за пояс на талии, черный халат соскользнул к ее ногам, предоставив мне возможность полюбоваться глубокой впадинкой между ее грудями и крутым изгибом бедер.

— Почему бы вам не вернуться назад с холода, Рик? — спросила она мягким чувственным голосом. — Возможно, мы найдем общий язык?

— Я вернулся, чтобы задать один вопрос, — пояснил я. — Что происходит между вами и Харвеем Маунтфортом такого, что заставляет его без конца врываться к вам сквозь французское окно? Ларсен уверяет, что это секс, но, когда я только что об этом подумал, решил, что это бессмыслица. Мне это напоминает комедийный эпизод в старых порнографических фильмах. Старина Харв мог бы разыгрывать подобные сцены, но это совершенно не ваш стиль.

Она снова завернулась в свой халат беспомощным жестом, как будто подумала, что ее обнаженное тело не способно отвлечь меня от работы, что же, дескать, еще остается бедной девушке?

— Вы… — Губы у нее предательски дрожали. — Вы и ваши грязные мысли!..

— Значит, раз он врывается в кабинет не для того, чтобы быстро поразвлекаться на ковре, — грубо заговорил я, — так чего же ради он тогда является? Может быть, у вас есть общие интересы? Не так ли?

Ничего не ответив, она резко захлопнула дверь у меня перед носом. Немного подождав, я снова пошел к машине и направился домой.

В доме стояла мертвая тишина, когда я выдвинул ящик бюро и достал свой тридцать восьмой вместе с наплечной кобурой. По большей части, когда я оказываюсь по ночам в доме один, дом мой по-приятельски перешептывается со мной, но, очевидно, к оружию у него такое же отношение, как и у меня: дом нервничает. Когда ты берешь с собой пистолет, то знаешь, что тебе будет необходимо в кого-то стрелять. И эта мысль действует на меня угнетающе, хотя я каждый раз неизвестно кого заверяю, что делаю это только для самозащиты. А мое подсознание тут же задает еще один противный вопрос: «Так ты уверен, что кто-то первым собирается выстрелить в тебя?»

Я закрыл глаза всего на мгновение и совершенно ясно представил себе, как один неортодоксальный

психиатр пробирается на четвереньках сквозь заросли тростника, с завидным упрямством надеясь добраться до дичи. А тут другой малоопытный охотник, видя, как что-то движется в зарослях, без раздумий стреляет в него. И после этого моментальный переход: другой охотник, настойчиво следящий за головой психиатра с помощью мощного оптического прицела, выжидает в сотне ярдов от него удобный момент, чтобы спустить курок. На таком расстоянии убийство человека теряет свою специфику, его можно даже сравнить с уничтожением назойливого муравья…

Я заставил себя потрясти головой и сказать себе, что все это ровным счетом ничего не значит. Возможно, Рейнер был убит преднамеренно, но, возможно, и нет. В данный момент я не мог с уверенностью сказать, как это было на самом деле. Но мой ум безжалостно заявил, что если он был убит, то возможно и еще одно убийство.

Я перестал прислушиваться к внутреннему голосу и выскочил поспешно из дому, чтобы сесть в машину.

Я нажал на тормоза на красной подъездной дороге дома в Бел-Эйр приблизительно в полночь и бегом поднялся на ступени парадного портика. Все окна были темными, поэтому я нажал на кнопку дверного звонка и не снимал с нее палец. Секунд через тридцать, когда ничего не произошло, я потерял терпение и стал барабанить кулаками по двери. Она содрогалась под моими ударами, стараясь показать, что не привыкла к такому грубому обращению, так что под конец я ударил по ней плечом — и пораженная таким неуважением дверь распахнулась. Я нащупал выключатель, вошел в передний холл и зычно закричал: «Карен! Карен?»

Ответа не последовало, поэтому я заглянул в гостиную, но она была пуста.

Я заглянул поочередно во все комнаты, выкрикивая ее имя. Когда я поднимался по лестнице, последние проблески разума уговаривали меня, что Карен куда-то уехала, — возможно, навестить старого друга, или посмотреть кинофильм, или же провести несколько деньков с сестрой на Лонг-Бич. Существовал миллион логических объяснений тому, почему ее нет дома. Но ни одно из них ровным счетом ничего не значило, потому что где-то в тайниках моего мозга, куда никогда не добирались резонные соображения, таилась уверенность, что Карен наверняка дома, так что рано или поздно я ее разыщу.

Я нашел ее в ванной комнате рядом со спальней. Она лежала в ванне, откинув голову на бортик. Лицо Мадонны из цветного стекла было бескровным, темные глаза были широко открыты и выжидательно смотрели на меня, как если бы каким-то образом я знал ответ на ее вопрос. Ее потрясающе красивое тело было холодным как камень, даже холоднее воды, в которой она лежала. Я запустил пальцы в ее коротко постриженные волосы и осторожно приподнял голову. На выложенном кафелем полу темнела густая лужа, а на облицованной кафелем стенке был розовый след в тех местах, куда долетели кусочки мозга…

Кто-то выстрелил ей в затылок с близкого расстояния из крупнокалиберной винтовки.

Глава 8

— Карен мертва?

Лицо Гаррета Сулливана приобрело нездоровый синевато-белый оттенок, когда он с трудом добрался до ближайшего стула и почти свалился на него.

— Она принимала ванну. — Я сам говорил с трудом. — Кто-то вошел туда и выстрелил ей в затылок с близкого расстояния из крупнокалиберного ружья. Ее мозг был разбрызган по всей стене.