Торжество на час
Шрифт:
— Меня не пригласили на венчание, но я упросила Джокунду позволить мне увидеть тебя, пожелать всего доброго и преподнести скромный подарок, — быстро проговорила она без тени обиды.
Почему-то Анну задел вид ее младшей сестры: в лучах солнца она казалась такой безмятежной и чистой.
— Как мило с твоей стороны. Но ты знаешь не хуже меня, почему не пригласили тебя, — холодно заметила Анна.
— Да, герцог и папа рассердились, что я второй раз вышла замуж без их согласия, — сказала Мэри. —
— Неужели ты решила, что мне будет приятно видеть, как Болейн валяется в ногах у слуги моего мужа и молит его о содействии, — сердито выпалила Анна. — Что ты ожидала получить? Естественно, родня не довольна тобой! Уильям Стаффорд — ничто!
— Он благородный рыцарь, да и первый муж, которого предложил мне король, был не лучшей партией.
— Теперь мы могли бы предложить тебе лучшую партию.
— Спасибо, но я полюбила Уильяма, — прямо заявила Мэри.
«Какая же она красивая! — подумала Анна. — С годами, когда волосы ее поседеют, она не утратит своей красоты».
Не трудно было представить, как сложится у сестры жизнь в небольшом поместье — рождение и воспитание сыновей, достойных и мужественных, а дочерей — скромных и женственных, готовность исполнить любую прихоть мужа. Часто в минуты покоя она сама мечтала о такой жизни, но теперь при одной только мысли об этом Анна возмутилась и раздраженно поднялась, оставив недоеденным хлеб с медом.
— Неужели у тебя совсем нет честолюбия, Мэри? — в который раз спросила она.
Мэри беззаботно рассмеялась.
— Даже если и было, то я хорошо усвоила полученный урок! — без всякого стеснения парировала Мэри.
— Теперь ты сама гордость, смеешься, а тогда рыдала! Неужели забыла, как рыдала навзрыд? — не унималась Анна.
Мэри промолчала, она только с нежностью посмотрела на Анну, и две сестры вдруг в первый раз в жизни вспомнили, как когда-то Анна вела маленькую Мэри и поддерживала ее, чтобы та не споткнулась.
— Король отверг меня, но большего зла он не мог причинить мне, — тихо заметила Мэри.
В неторопливых словах Мэри было столько горькой правды, что Анна задумалась. Она подошла к окну, черная бархатная рубашка — подарок ее возлюбленного — плотно облегала фигуру.
— Ты считаешь, — неожиданно проговорила она, почему-то вспомнив о Джордже, — что тихая скромная жизнь — залог нашей безопасности?
Мэри делала вид, что рассматривает свадебный букетик подснежников, которые специально для Анны собрала Друсилла. Она хотела предупредить сестру, но невольно расстроила ее. Да еще в такой день! Увиливая от прямого ответа, Мэри весело заговорила:
— Не встреть я Уильяма, все равно вышла бы за кого-нибудь. Не сладкая жизнь у бедной вдовы в доме отца, особенно если она
Анна порывисто обернулась.
— Дорогая моя! Когда несчастный Уилс Грей умер от чумы, я сразу же, как ты и просила, написала королю. Но Генрих отказался помочь. Наверное, потому… тогда мы… он хотел взять меня… из той же самой семьи… — Анна запнулась, ей было стыдно, она всегда стеснялась своего положения. — Но он написал отцу, я точно знаю, и дал понять, что забота о тебе — дело его чести, особенно в минуту крайней необходимости.
Анне неприятно было говорить об этом. Слова непрошенно оседали в памяти, рисуя образ безжалостного Генриха, который, не задумываясь, бросал очередную возлюбленную, если она имела несчастье надоесть ему. Ни к чему мучить себя, теперь она его законная жена. Стоит ли вспоминать прошлое, когда на глазах у важных свидетелей она обвенчалась с ним?
Анна взяла в руки невзрачный, покрытый резьбой кубок — подарок Мэри, и поднесла его к свету.
— Искусная отделка. Я сберегу его, — нежно проговорила Анна.
Две женщины невольно замолчали, чувствуя себя неловко. Две сестры, которые сильно любили друг друга в детстве, теперь сделались чужими из-за Генриха, вставшего между ними.
Мэри первая прервала молчание.
— Он женился, потому что ты беременна? — спросила она.
И вновь Анну захлестнула волна злости. Мэри рассталась с Генрихом и теперь спокойно со стороны наблюдала за ним, она хорошо понимала его и могла смело и прямо говорить об известных ей вещах.
— Два месяца назад я ездила с ним во Францию, — уклонилась от прямого ответа Анна. Она знала, что Мэри не со зла задала такой грубый вопрос.
— Ребенок — это такое счастье, его стоит ждать, Нэн! — просто сказала Мэри и повернулась, чтобы уйти.
Анне вдруг показалось, что стоит Мэри уйти, и она потеряет в своей жизни самое дорогое и близкое. Она догнала сестру у дверей.
— Мэри, это очень больно? — стыдясь себя, шепотом спросила Анна.
Сначала Мэри удивилась, но, заметив, как Анна нервно сжимает и разжимает кулаки, как темные ее глаза расширились от страха, она смягчилась: от взгляда Анны ей стало тепло и хорошо.
— Без боли нет счастья обладания, — сказала она.
Что значили для нее те страдания, через которые ей пришлось пройти на пути к счастью.
Анна схватила ее за руку.
— Ты лучше меня! — с тревогой в голосе призналась она. — Я никогда не мечтала о детях, как другие женщины. Почему ты думаешь, что я полюблю своего ребенка?
И хотя Анна была женой короля и в некоторой степени самой королевой, Мэри похлопала ее по руке и поцеловала с видом зрелой женщины. Анна почувствовала жалость к себе — единственное, чего она не переносила.