Трамвай в саду
Шрифт:
«У каждой эпохи свои герои, – говорил Черепов в своем докладе. – Точно так же у каждой эпохи и свои мании. Если в девятнадцатом веке многие психически больные люди воображали себя императором Наполеоном Бонапартом, то во второй половине двадцатого века каждый второй сумасшедший считал, что он – Альберт Эйнштейн. Если в девяностые годы прошлого века многие больные в России воображали себя криминальными авторитетами или ворами в законе, то сейчас они называют себя председателями думских комитетов или комиссий или же, в случае менее развитой мании величия, руководителями
Вацлав Владиславович задумался и слишком поздно заметил красный сигнал светофора. Улица была безлюдна, он проехал перекресток и уже думал, что легко отделался, как вдруг услышал заливистый свист милицейского свистка и увидел выросшего как из-под земли сотрудника ГИБДД.
– Старший лейтенант Треухов! – проговорил бравый офицер, поднеся руку к козырьку. – Что же вы так, уважаемый? Вы что, не видели светофор?
– Я задумался! – честно признался психиатр. – Устал, знаете ли… работы много…
– У всех много работы, – возразил гаишник. – Все устают! Думаете, я не устаю штрафовать вас всех? Вас тут много едет, а я стою один, как тополь на Плющихе…
– Может, договоримся? – предложил Черепов и полез в карман.
– Что это вы мне предлагаете? – искренне удивился старший лейтенант. – Уж не взятку ли?
– Боже упаси! Какая же это взятка – всего пятьсот рублей?
– Это вы правы, – согласился гаишник. – Пятьсот рублей – это не взятка, это оскорбление!
– А тысяча?
– Ну, это уже лучше… – Старший лейтенант обошел машину психиатра сзади и что-то незаметно прилепил к ней. Вернувшись к кабине водителя, он взял деньги, с сомнением осмотрел купюру, как будто прежде не видел ничего подобного, но однако отпустил Вацлава Владиславовича.
Как только тот отъехал, «старший лейтенант» достал мобильник и набрал номер.
– Привет, Маркиз! Это Ухо говорит! Ну, все в порядке, как ты просил…
Теперь Черепов ехал медленно, внимательно глядя на дорожные знаки и светофоры. Немного успокоившись после встречи с гаишником, он включил свое любимое дорожное радио.
Однако передача была какая-то странная.
«– Наши слушатели часто рассказывают нам интересные жизненные истории, – бодро вещал ведущий. – Например, слушатель Александр рассказал о психиатре, который за деньги ставил совершенно здоровым людям диагнозы „шизофрения“, „паранойя“ или „маниакально-депрессивный психоз“. Надо сказать, этот врач плохо кончил…»
– Чушь какая! – пробормотал Черепов и переключился на другую станцию. Здесь выступал проповедник:
«– Дети мои, помните, что в будущей жизни вас ждет расплата за все ваши деяния. Каждый врач, который заточил в стены сумасшедшего дома здоровых людей, будет так же помещен в палату для буйных!..»
– Да что за ерунду сегодня передают! – возмутился Черепов и снова переключил канал.
«– А теперь, специально для нашего постоянного слушателя Черепова, мы передадим популярную песню прошлых лет „В нашем доме поселился шизофреник и маньяк“…»
Черепов вздрогнул
К счастью, как раз в это время он подъехал к своей клинике.
Войдя в свой рабочий кабинет, Вацлав Владиславович вызвал к себе руководителя выездной бригады Серафима Сурового.
– Серафим, – сказал он, заглянув в свой ежедневник, – сегодня вы должны доставить к нам жену Мотовилова. Он нам уже перечислил аванс и торопит с исполнением. У него там уже новая жена копытом бьет. Только ты помнишь его просьбу – чтобы в квартиру не заходить, взять жену на улице. Она как раз сейчас около дома собачку выгуливает, так вот самое подходящее время для операции…
– Как мы ее узнаем? – осведомился Серафим.
– Такая полная блондинка… – проговорил Черепов и недовольно добавил: – Приметы и фотография в твоем компьютере, я тебе переслал! – И Вацлав Владиславович открыл журнал назначений, тем самым давая Серафиму понять, что аудиенция закончена.
Серафим вернулся в свой кабинет и открыл почтовую программу. Там действительно было послание от шефа с вложенным файлом. Файл содержал фотографию будущей пациентки и подробную информацию о ней.
– Как же он говорил, что полная блондинка, когда она, наоборот, худощавая брюнетка! – пробормотал Серафим, распечатывая файл. – Этот Владиславыч вечно все перепутает!
Он снял трубку внутреннего телефона и распорядился:
– Бригада, на выезд!
Из подъезда элитного дома неподалеку от Таврического сада вышла худощавая брюнетка в спортивном костюме с абрикосовым пуделем на поводке. Увидев знакомую даму, полную блондинку с померанским шпицем, брюнетка поздоровалась с ней. Собачки тоже приветливо обнюхались.
– Какая сегодня погода-то замечательная! – проговорила блондинка, подлиннее отпуская поводок шпица. – Монти, ты что там нашел? Брось это сейчас же! Какой непослушный мальчик!
В это время на тротуар перед домом въехала большая черная машина. Из нее выскочили двое крепких парней в белых полотняных костюмах, грубо схватили хозяйку абрикосового пуделя под руки и поволокли ее к своей машине.
– Отпустите! – визжала брюнетка. – Вы знаете, кто я? Да вас под землей найдут! Отпустите сейчас же!
Пудель вел себя героически: он громко лаял, бросался на похитителей своей хозяйки, пытался укусить их и даже порвал одному брюки. Пострадавший изо всех сил пнул пуделя, тот жалобно заскулил и отбежал в сторону.
– Ирина Романовна! – выкрикнула брюнетка, прежде чем ее затолкали в машину. – Позаботьтесь об Арчи!
– Не волнуйтесь, Анна Валерьевна! – крикнула ей вслед блондинка. – С ним все будет в порядке!
Черная машина газанула и скрылась за поворотом, а блондинка достала мобильный телефон и набрала номер милиции.
– Вацлав Владиславович, – Серафим без стука заглянул в кабинет главного врача, – мы ее доставили…
– Очень хорошо, – проворчал Черепов, не поднимая головы от текста своего нового доклада. – Но с каких пор вы стали входить ко мне без вызова и даже без стука?